Вместо того, чтобы ответить на вопрос, заданный рыжим кассиром, Вехс спросил сам:
— А вы охотничаете?
— Предпочитаю рыбалку, — ответил тот.
— Никогда не интересовался, — Вехс пожал плечами.
— Здорово помогает почувствовать природу, знаете ли… маленькая лодка на озере, спокойная чистая вода…
Вехс покачал головой:
— Но ведь в их глазах ничего нельзя разглядеть!
— В чьих глазах? — удивленно моргнул рыжий.
— В рыбьих, — пояснил Вехс. — Я хотел сказать, что они — просто рыбы, и у них холодная кровь и невыразительные стеклянные глаза. Бр-р-р, мерзость…
— Ну, я, понятно, тоже никогда не считал их прелестными созданиями, однако вряд ли найдется что- либо вкуснее жаркого из собственноручно пойманного лосося или ухи из форели.
Несколько мгновений Крей Вехс прислушивался к музыке, давая обоим мужчинам возможность полюбоваться им. Доносящаяся из динамиков мелодия по-настоящему тронула его, и он начал ощущать одиночество дальней ночной дороги и тоску любовника, который оказался вдали от родных мест. Нет, безусловно его нельзя назвать бесчувственным, а порой он становился просто сентиментальным.
Азиат откусил еще кусок сосиски. Жевал он деликатно, и его челюстные мышцы едва двигались.
Вехс решил, что отвезет недоеденную сосиску Ариэль, чтобы она могла приложить свой ротик к тому месту, где были губы этого японца или корейца. Ощущение интимной близости с красивым молодым мужчиной, которое она несомненно испытает, станет его подарком юной девушке.
— Скорее бы вернуться домой к моей Ариэль, — вздохнул он. — Вам нравится это имя? Разве оно не прекрасно?
— Конечно, — согласился рыжий любитель рыбалки. — И оно ей подходит.
— Это ваша хозяйка? — снова спросил рыжеволосый, его дружелюбие было уже не таким искренним, как в самом начале, когда Вехс сообщил, что остановился у седьмой заправки. Кассиру явно было не по себе, хотя он и пытался это скрыть. Пожалуй, настала пора слегка пугнуть обоих и посмотреть, как они прореагируют. Может быть, хоть один из них прозреет и начнет понимать, какая беда им грозит?
— Нет, — ответил Вехс. — К чему мне ярмо на шею? Может когда-нибудь потом… Как бы там ни было, Ариэль еще только шестнадцать, и она еще не до конца созрела.
Работники магазина явно растерялись, не зная что говорить. Шестнадцать лет — это половина того, на сколько выглядит сам Вехс. Шестнадцать лет — это ребенок. Девочка-подросток, связь с которой карается законом.
Риск был велик, но тем приятнее пощекотать себе нервы. Каждую минуту с шоссе к бензоколонке мог подъехать очередной клиент, и с каждой минутой ставки росли.
— Самая прелестная штучка, которую только можно встретить на нашей земле, — заметил Вехс и облизнулся. — Ариэль, то есть…
С этими словами он достал из кармана плаща фотографию девушки и бросил на прилавок. Оба мужчины невольно повернулись, чтобы посмотреть.
— Она — настоящий ангел, — продолжил Вехс — Кожа такой белизны, что аж дух захватывает. Одного взгляда достаточно, чтобы мошонка загудела, как контрабас.
Рыжий кассир с едва скрываемым отвращением перевел взгляд на счетчик подачи топлива, расположенный слева от кассы, и неприязненным тоном сообщил:
— Ваша заправка на шестьдесят баксов только что закончилась.
— Не поймите меня превратно, — пояснил Веха — Я ни разу не тронул ее. Ну, в этом смысле… Она с прошлого года сидит под замком у меня в подвале, и я могу любоваться ею, когда захочу. Я жду, пока моя маленькая куколка дозреет и станет послаще.
Мужчины уставились на него стеклянными рыбьими глазами. Выражение их лиц привело Вехса в состояний близкое к экстазу.
Неожиданно он улыбнулся и, расхохотавшись, сказал:
— Ага, здорово я вас поймал?!
Ни одной улыбки в ответ. Рыжий разлепил губы и с трудом процедил:
— Будете брать что-нибудь еще или отсчитать вам сдачу?
Вехс скроил самую искреннюю мину, на какую только был способен. Кажется, он даже покраснел.
— Послушайте, простите, если я вас обидел. Я, видите ли, люблю шутки. Не могу удержаться, чтобы кого-нибудь не разыграть.
— Дело в том, — отчеканил рыжий, — что у меня у самого шестнадцатилетняя дочь, и я не вижу, что тут смешного.
Но Вехс уже повернулся к азиату.
— Отправляясь на охоту, — стал обстоятельно объяснять он, — я всегда привожу с собой какой- нибудь трофей в подарок для Ариэль. Ну, как матадор, который получает уши и хвост убитого им быка. Иногда это просто фотография. Я думаю, ты ей понравишься.
Говоря это, он поднял свой «моссберг», укутанный плащом, словно черным траурным крепом, перехватил ствол второй рукой, выстрелом сшиб с табуретки рыжего и одним рывком дослал в патронник новый патрон.
Азиат… О, как расширились эти миндалевидные глаза! А какое в них появилось выражение! Ничего подобного не увидишь в зрачках ни одной рыбы.
Рыжий еще не ударился об пол, а смуглолицый молодой азиат с невероятно красивыми глазами уже протянул одну руку под прилавок — за оружием.
— Только попробуй, — прогремел Вехс, — и все твои пули окажутся у тебя в заднице!
Но азиат все равно выхватил револьвер. Это оказался «смит и вессон» калибра 38, модель «чифс спешиал», и Вехс, развернув ствол ружья в его сторону, ударил в упор, прямо в грудь, чтобы не испортить лицо. Азиат взмыл в воздух, и револьвер вывалился из его руки прежде, чем он успел нажать на курок.
Рыжеволосый пронзительно закричал.
Вехс открыл дверцу прилавка и прошел за барьер.
Рыжий кассир, отец шестнадцатилетней дочери, скорчился за стойкой, словно подражая эмбриону, отпечаток которого пламенел у него на лбу; он обхватил себя руками, как бы не позволяя телу развалиться на части. По радио Гарт Брукс запел о раскатах грома над прерией. Кассир плакал и кричал одновременно, его пронзительные вопли эхом отражались от оконных стекол, а в ушах Вехса все еще звучал гром выстрелов. К тому же, каждую минуту мог появиться новый клиент. Напряжение стремительно нарастало, и вулкан страстей быстро наполнялся кипящей лавой.
Еще одна пуля заставила кассира замолчать.
Азиат лежал без сознания, но его скорая смерть сомнений не вызывала. К счастью, лицо нисколько не пострадало.
Подобно паломнику, падающему ниц перед ракой со святыми мощами, Вехс опустился на одно колено как раз в тот момент, когда изо рта молодого человека вырвался последний вздох. Раздался звук, похожий на биение крыльев насекомого, и Вехс склонился ближе, чтобы поймать последний выдох и принять его глубоко в себя. Теперь какое-то количество красоты и грации азиатского юноши перейдет к нему, переданное от тела к телу вместе с едва уловимым запахом сосиски «Тощий Джим».
За песней Брукса последовал старый номер в исполнении Джонни Кэша «Мальчик по имени Сью». Эту песенку Вехс всегда считал довольно глупой, способной испортить настроение момента. Выключив радио, он перезарядил ружье.
Оглядывая пространство за прилавком, Вехс заметил несколько расположенных в ряд выключателей. Возле каждого белела маленькая табличка с обозначениями, и Вехс быстро выключил все наружные огни, в том числе и неоновую вывеску на крыше: «Открыто 24 часа в сутки».
Он погасил и люминесцентные лампы на потолке, но наступившая в магазине темнота не могла даже считаться темнотой. Панели подсветки многочисленных холодильников горели сквозь матовые стеклянные дверцы призрачным потусторонним светом, на стене сияли зеленые огнем часы, рекламирующие пиво «Курз», а на прилавке осталась гореть настольная лампа на гибкой подставке, под которой работал над
