«капитанских» стула, также сосновых, дополненных привязными подушечками для спинки и сиденья.
Наверху снова загремела музыка, однако здесь, в кухне, она была не такой громкой, как в гостиной. Впрочем, если бы Кот была любительницей биг-бэнда, она сумела бы узнать мелодию и отсюда.
Зато шум воды в душевой слышался здесь гораздо отчетливее — скорее всего потому, что трубы были проложены вдоль внешней стены старого дома. Поднимаясь вверх, к ванной, вода сердито ворчала и покряхтывала внутри медного трубопровода. Кроме того, труба не была должным образом закреплена и закодирована, поэтому она вибрировала всем своим тонким телом и стучала о невидимый кронштейн. Этот звук — настойчивое та-та-та, та-та-та, та-та-та, та-та-та — гулко отдавался от гипсовых панелей внутренней обшивки стены.
Если бы этот стук внезапно прекратился, Кот сразу бы поняла, что период ее безопасного пребывания в доме подошел к концу. С наступлением тишины она могла рассчитывать всего на пару минут форы — пока ее враг вытирается полотенцем. После этого он может спуститься вниз в любой момент.
Кот огляделась в поисках телефона, но заметила только телефонную розетку на стене. Если бы здесь был аппарат, она, пожалуй, рискнула бы позвонить в «Службу спасения» по 911, если, конечно, эта служба существует в… в этом чертовом захолустье. Зная, помощь близка, она смогла бы закончить поиски с большим напряжением.
В северной стене столовой Кот обнаружила очередную дверь. Несмотря на то, что убийца продолжал плескаться в душе наверху, она повернула ручку со всей осторожностью, на какую была способна.
За дверью оказалось небольшое помещение — нечто среднее между прачечной и кладовой. Здесь стояли стиральная машинка и сушилка, а на двух навесных полках были разложены порошки и прочие моющие средства. В воздухе резко и сильно пахло отбеливающими составами и крахмалом.
С левой стороны, за стиральной машинкой и сушкой, Кот увидела небольшую дверцу, сколоченную из неструганых сосновых досок и выкрашенную зеленой краской. Открыв ее, Кот скорее почувствовала чем увидела уходящие куда-то вниз, в темноту, ступеньки. Сердце ее забилось быстрее и она позвала негромко:
— Ариэль!..
Но ответа не было, ибо она произнесла это слово больше для себя, чем действительно окликая девушку.
Внизу не было никаких окон. Даже сквозь крохотную отдушину или зарешеченное вентиляционное отверстие в подвал, не проникал дневной свет.
Это была настоящая темница.
Но если этот ублюдок держит свою пленницу здесь, тогда почему он не снабдил дверь в подвал подходящим замком? На ней была только пружинная защелка, которая отводилась назад поворотом ручки, и это показалось Кот по меньшей мере несерьезным.
Тогда, может быть, пленница заперта в глухой камере без окон, может быть, она даже скована наручниками? Судя по тому, что Кот знала об убийце, он не склонен был дать Ариэль ни малейшей возможности подняться по ступенькам и добраться до верхней двери, как бы Долго она не томилась в заточении; видимо, этим и объяснялась уверенность убийцы в том, что Ариэль никуда не денется, даже если его не будет дома целую неделю или больше.
Вместе с тем Кот показалось странным, что он пренебрег дополнительными мерами безопасности, могущими оказаться весьма кстати в случае, если бы к нему в дом брался вор, который бы спустился в подвал и случайно наткнулся на пленную девушку. Судя по внешнему виду дома, по его почтенному возрасту и отсутствию бросающихся в глаза датчиков и контактных групп, Кот сомневалась, что он оборудован системой сигнализации.
Вместе с тем тайны, которые хранил убийца, требовали того, чтобы ведущая в подвал дверь была стальной, укомплектованной сейфовыми замками повышенной секретности. Отсутствие оной могло указывать на то, что
Ариэль здесь нет.
Но Кот не стала рассматривать эту возможность всерьез. Она должна была найти девушку.
Перегнувшись через порог, она пошарила по глухой каменной стене в надежде наткнуться на выключатель. Пластмассовая кнопка попалась ей почти сразу, Кот включила ее, и на верхней и нижней площадках вспыхнули лампы накаливания.
Голые бетонные ступеньки, расположенные в один пролет, оказались довольно крутыми. Выглядели они гораздо моложе самого дома, так что вполне возможно, что подвал был оборудован совсем недавно.
На всякий случай Кот прислушалась. Журчание стремительной воды и сердитое та-та-та, та-та-та незакрепленной трубы подсказали ей, что убийца все еще в ванной — смывает следы своих ужасных преступлений. Что ж, тем хуже для него…
Она шагнула вперед и позвала чуть громче, но все-таки шепотом:
— Ариэль! Где ты?
Прохладный воздух подземелья не донес до нее даже эха.
— Ариэль! — осмелев, Кот почти кричала. Снова никакого ответа.
Котай очень не хотелось спускаться в темную яму, из которой не было никакого другого выхода, кроме этого — пусть даже дверь наверху не имела никакого замка, — однако ничего иного ей не приходило в голову. Она должна спуститься; только так она может удостовериться, что убийца содержит Ариэль именно здесь. Та-та-та, та-та-та, та-та-та, та-та-та, — выпевала вода в трубе.
Неожиданно она подумала о том, что все всегда заканчивалось именно так. Даже теперь, когда детство давно прошло, когда Кот выросла и наивно полагала» что все в порядке и она сама контролирует ход событии, — все пришло к тому же: одна, едва не теряя сознания от страха на глазах равнодушного мира, спускается вниз, в темноту замкнутого пространства, поддерживаемая одной лишь безумной надеждой, и никому нет никакого дела до того, куда она идет и что с ней там будет.
Напряженно прислушиваясь и ловя любое изменение ритма, выбиваемого невидимой трубой, Котай спускалась вниз, держась рукой за стальную перекладину перил. Револьвер она сжимала в правой руке, уставив чуть подрагивающий ствол прямо перед собой. От напряжения костяшки ее пальцев побелели, а мускулы сводила легкая судорога, но она не замечала боли.
— Котай Шеперд, живая и невредимая — дрожащим голосом произнесла она. — Котай Шеперд живая и невредимая.
На середине спуска она остановилась и посмотрела вверх. Площадка, откуда начинались ее мокрые следы, показалась Кот так далеко, словно до нее было, по меньшей мере, четверть мили — примерно такое же расстояние пролегало между крыльцом дома и холмом, за которым скрывалась подъездная дорожка.
Алиса спускалась по кроличьей норе все глубже, туда, где ее ждало лишь безумие — одно лишь безумие и никаких чаепитий с булочками.
Встав у открытой двери, ведущей из кухни-столовой в бельевую, мистер Вехс услыхал, как его таинственная гостья зовет Ариэль. Судя по всему, она находилась прямо за углом, за стиральной машинкой и сушкой — всего в нескольких футах, — и он не мог ошибиться. Она звала Ариэль.
Это настолько удивило и озадачило Вехса, что он заморгал глазами и застыл, разинув рот, вдыхая едкие запахи стирального порошка. Голос женщины эхом отдавался в его мозгу.
Ариэль. Откуда она может знать об Ариэль? Но вот она снова позвала девчонку, чуть громче, чем в первый раз.
Вехс неожиданно почувствовал себя обиженным и побеленным, как будто кто-то выследил его и узнал его самую сокровенную тайну. Он даже бросил быстрый взгляд назад, на окна столовой и кухни, как бы ожидая увидеть там прижатые к стеклам бледны лица непрошенных соглядатаев, но увидел только потоки дождя, сквозь которые с трудом пробивался серый, все еще утренний свет. И все же беспокойство не оставляло его.
Эта игра больше не доставляла ему удовольствия.
Никакого.
Тайна оказалась слишком глубокой. И тревожащей.
На мгновение ему показалось, что женщина в красном свитере попала к нему в фургон не из разбитой
