когда-то. К тому же он понимал, что эти люди, его безымянные противники, народ серьезный.
Он был напуган.
Они разделались с двумя полицейскими с такой легкостью, словно прихлопнули надоедливых мух. Господи!
Какая общая тайна может быть у них и Рейчел? Что, черт побери, может быть настолько важным, что для сохранении тайны они готовы убить любого?
Если он через час будет еще жив, он так или иначе заставит ее рассказать. Хватит, черт побери, больше он не позволит ей тянуть.
Мотор «Кадиллака» мягко мурлыкал или, скорее, урчал, и машина медленно кралась по улице. Какое-то мгновение парень с усами смотрел прямо на Бена, во всяком случае, ему так показалось, прямо ему в лицо меж олеандровых ветвей, которые он слегка раздвинул. Бен хотел было отпустить ветви, но побоялся, что движение, даже незначительное, привлечет их внимание. Поэтому он просто смотрел в глаза этому парню, ожидая, что «Кадиллак» остановится, дверцы распахнутся, раздастся автоматная очередь и осыплет листья олеандра тысячей пуль. Но машина медленно продолжала ползти мимо дома и вниз по улице. Наблюдая, как исчезают хвостовые огни, Бен наконец с дрожью перевел дыхание.
Он вылез из кустов, вышел на улицу и остановился в тени высокой джакаранды, росшей у дороги. И не сводил глаз с «Кадиллака», пока тот, проехав три квартала, не взобрался на небольшой холм и не исчез за его хребтом.
В отдалении все еще ревели сирены, только их стало меньше. Раньше их звук казался сердитым, теперь же в нем звучала скорбь.
Держа наготове пистолет тридцать второго калибра, Бен принялся бродить по окутанным ночной тьмой окрестностям в поисках машины.
Рейчел перебралась из багажника на водительское сиденье «Мерседеса». Там было куда удобнее, не так тесно и сподручнее разговаривать с Сарой. Она включила слабый свет сверху, предназначенный для изучения карты, уверенная, что его не будет видно за густой завесой деревьев и кустарников. Бледный, похожий на лунный свет освещал часть приборной панели, консоль, лицо Рейчел и испуганную мордашку Сары.
Избитая девушка уже вышла из шокового состояния и могла по крайней мере реагировать на вопросы. Она все еще держала согнутую в локте руку около груди, что делало ее почему-то похожей на маленькую птичку с перебитым крылом. Она ничего не говорила, но, когда ее глаза встречались с глазами Рейчел, в них светилось сознание.
— Милая, мы через несколько минут приедем в больницу, хорошо? — сказала Рейчел.
Девушка кивнула.
— Сара, ты догадываешься, кто я? Та отрицательно покачала головой.
— Я Рейчел Либен, жена Эрика.
В голубых глазах Сары снова плеснулся страх, заставив их потемнеть.
— Да нет, милая, все в порядке. Я на твоей стороне. Правда. Я как раз с ним разводилась. Я знала про его молоденьких девушек, но я вовсе не поэтому от него ушла. Он был ненормальный, понимаешь? Весь перекрученный, безжалостный и больной. Он внушал мне страх и отвращение. Поэтому не бойся говорить со мной. Я твой друг. Ты поняла?
Сара снова кивнула.
Рейчел немного помолчала, оглянулась на темноту вокруг, пустые черные окна дома и закрыла обе дверцы машины изнутри. В машине становилось жарко. Она знала, что надо опустить стекла, но так ей казалось безопасней. Рейчел снова повернулась к девушке.
— Расскажи мне, что с тобой случилось, милая. Все расскажи.
Девушка попыталась заговорить, но не смогла. По ее телу то и дело пробегала дрожь.
— Перестань бояться, — уговаривала ее Рейчел. — Никто тебя теперь не тронет. — Она надеялась, что говорит правду. — Никто тебя не тронет. Кто это сделал?
В лунном свете лампочки кожа Сары казалась бледной, цвета слоновой кости. Она прокашлялась и прошептала:
— Эрик. Эрик меня избил.
Хотя Рейчел знала ответ заранее, она почувствовала, как холод пробрал ее до костей. На какое-то время она потеряла дар речи. Наконец с трудом проговорила:
— Когда? Когда он тебя побил?
— Он приехал… в половине первого ночи.
— Бог ты мой, меньше чем за час до нашего появления. Он, наверное, уехал прямо перед нами.
С того самого мгновения, когда она ушла из морга этим вечером, Рейчел все время надеялась догнать Эрика, так что вроде бы ей надлежало быть довольной, что они идут прямо по его следам. Но вместо этого, когда она поняла, как близко они уже подошли к нему, сердце ее бешено заколотилось и стало трудно дышать.
— Он позвонил в дверь, я и открыла, и он… он просто… ударил меня. — Сара осторожно потрогала синяк под глазом; глаз уже почти полностью закрылся. — Ударил меня, я упала, он еще два раза меня ударил, ногой…
Рейчел вспомнила безобразный кровоподтек на бедре Сары.
— …схватил меня за волосы…
Рейчел взяла руку девушки и крепко ее сжала.
— …втащил в спальню…
— Продолжай, — попросила Рейчел.
— …просто сорвал с меня пижаму, вот, и… продолжал дергать меня за волосы и бить, по лицу, кулаками…
— Он тебя когда-нибудь раньше бил?
— Не-е. Так, пара пощечин. Знаете… чтобы место знала. И все. Но сегодня… сегодня он был бешеным… полным ненависти.
— Он что-нибудь говорил?
— Немного. Обзывал меня. Знаете, ужасно обзывал. И еще, он говорил как-то странно, нечетко.
— А как он выглядел? — спросила Рейчел.
— О Господи…
— Расскажи.
— Пара зубов выбита. Весь в кровоподтеках. Порезанный. Он плохо выглядел.
— Что значит плохо?
— Серый какой-то.
— А его голова, Сара? — Девушка крепко сжала руку Рейчел.
— Его лицо… все серое… знаете, как пепел.
— А его голова? — повторила Рейчел.
— Он… пришел в вязаной шапочке. Он ее низко надвинул, ну, знаете, как лыжную. Но когда он меня бил… когда я пыталась отбиваться… шапочка свалилась.
Рейчел ждала.
В машине было душно и слегка пахло едким Сариным потом.
— Голова у него… была вся разбита, — в голосе девушки слышались ужас и отвращение.
— Сбоку? — спросила Рейчел. — Ты хорошо видела?
— Разбита… и еще вмятина… просто жуть.
— А глаза? Расскажи про его глаза.
Сара пыталась заговорить, но поперхнулась. Она наклонила голову и на мгновение закрыла глаза, стараясь овладеть собой.
Рейчел, охваченная безрассудным, но вполне объяснимым ощущением, что кто-то — что-то — тихо подкрадывается к «Мерседесу», снова стала всматриваться в темноту. Казалось, что ночь бьется о машину, пытаясь войти через окна.
Когда девушка снова подняла голову, Рейчел попросила:
— Пожалуйста, милая, расскажи мне о его глазах.
