— Балуюсь героином, но в меру.
— Это главное условие. Не перебирать.
Он наклонился ко мне. Я ждал, что от его дыхания начнет шелушиться пластик.
— Это правда? — прошептал он. — Таблетки, от которых, как и говорил Шэкетт, у человека появляются сверхъестественные способности?
— Это сверхсекретная государственная разработка.
— Америка — удивительная страна, не правда ли?
— У меня пузырек в машине. Их невозможно отличить от аспирина.
— Знаешь другую причину, по которой я еще не убил тебя, Гарри?
— Теряюсь в догадках.
— Ты ни разу не посмотрел на мои зубы.
— Ваши зубы? А что с вашими зубами?
Он широко улыбнулся.
— И что? — я вроде бы и не понял. — У некоторых людей вообще нет зубов.
— Ты очень тактичный человек, знаешь ли.
Я пожал плечами.
— Это так, Гарри. Люди могут быть такими жестокими.
— Можешь мне не рассказывать. Знаю по себе.
— Ты? Ты же симпатичный парень.
— Да, грех жаловаться. Но я не о себе. У меня тоже есть брат. Может, вы слышали, как я рассказывал о нем Шэкетту.
— Нет, должно быть, пришел позже.
— Мой брат, у него парализованы ноги.
— Случай, чел, это ужасно.
— И он слеп на один глаз.
— Теперь я понимаю, как ты научился состраданию.
— Учение далось мне нелегко.
— Знаешь, что я собираюсь сделать? Вытащу все зубы и заменю их на импланты.
— Ух ты.
— Ради Фредди.
— Любовь заставляет мир вертеться. Но все же…
— Они делают наркоз. Это безболезненно.
— Надеюсь, что это правда.
— Если врач солжет, потом я его убью.
Он рассмеялся, и я рассмеялся и выстрелил в него под столом из пистолета миссис Моран.
Рыжеголовый машинально тоже нажал на спусковой крючок, пуля просвистела мимо моей головы, я достал пистолет миссис Моран и уже над столом всадил в рыжеголового две пули.
Он чуть не свалился назад вместе со стулом, но потом упал на стол, мертвый, как Линкольн, но не столь великий, а пистолет вывалился из его руки на пол.
Какое-то время я просто сидел, не мог подняться, меня трясло. И я так замерз, что дыхание, наверное, срывалось с губ изморозью.
Когда рыжеголовый застрелил чифа, я отпрянул, и мне удалось упасть на жену священника лицом вниз.
Преподобный не ошибся: под блейзером оказался пистолет в плечевой кобуре.
Наконец я поднялся из-за стола. Подошел к раковине, положил пистолет на разделочный столик.
Включил горячую воду. Сполоснул лицо. Никак не мог согреться. Замерзал.
Какое-то время спустя понял, что мою руки. Вероятно, мою давно. И воду пустил такую горячую, что кожа стала ярко-красной.
Глава 48
Хотя мне не хотелось вновь прикасаться к пистолету Мелани Моран, я буквально услышал, как Судьба кричит мне, что я должен учиться на собственном опыте. И текущий урок, который я только что усвоил, состоял в следующем: никогда не заходи в дом священника без оружия.
В гостиной, пока свободной от трупов, я воспользовался телефоном, чтобы позвонить в санта- крузское отделение Министерства внутренней безопасности. Номер мне дали в справочной, куда я звонил из телефона-автомата у дежурного магазина.
Мой звонок принял скучающий младший агент, который прекратил зевать, едва я представился тем парнем, который подогнал к берегу буксир с четырьмя атомными бомбами, в бухте, образовавшейся у выхода к морю каньона Гекаты.
Они уже слышали об этом, вызвали из Лос-Анджелеса подкрепление, и он выразил надежду, что у меня нет желания поговорить с прессой.
Я заверил его, что такого желания у меня нет, если на то пошло, мне не хотелось говорить и с ним, потому что в последнее время я только говорю, говорю и говорю и разговорами сыт по горло. Потом сообщил ему, что взрыватели от четырех бомб будут в кожаной сумке, которую они найдут в контейнере для сбора одежды Армии спасения, что стоит на углу Мемориал-Парк-авеню и Хайклифф-драйв.
— Я рассказал ФБР про буксир, а вам рассказываю про взрыватели, потому что полностью не доверяю ни одному ведомству, — объяснил я. — И вам советую не доверять полиции Магик-Бич.
Положив трубку, я прошел к парадной двери и выглянул через одно из боковых окон, расположенных по обе стороны двери. Койотов не увидел и покинул дом.
За моей спиной зазвонил телефон. То ли молодой агент забыл задать какой-то вопрос, то ли какая- нибудь компания хочет предложить воспользоваться ее услугами и купить что-то очень нужное.
Когда же добрался до ступенек, стая материализовалась передо мной, словно туман являлся не состоянием атмосферы, а служил порталом, который переносил койотов с далеких материковых холмов в прибрежную ночь. Легионы сверкающих желтых глаз светились в темноте.
Я попытался вспомнить слова Аннамарии, произнесенные ею в зеленой зоне у каньона Гекаты, которые оказались столь эффективным оружием в противостоянии с койотами.
— Вам здесь делать нечего.
Я спускался по ступенькам, а койоты и не думали отступать.
— Остальной мир ваш… но не это место в настоящий момент.
Я ступил с последней ступеньки на дорожку. Койоты надвинулись на меня, некоторые негромко рычали, другие повизгивали, как бы говоря, что очень хочется есть.
От них шел запах мускуса, лугов и крови.
Я продолжал наступать на них.
— Я — не ваш. Теперь вы можете уходить.
Они определенно полагали, что я ошибаюсь, что я как раз их, что они видели в меню отведенную мне строчку, и не желали отступать, наоборот, напирали на меня.
Аннамария цитировала Шекспира:
—
Конечно, я лгал, но эта лживая фраза ничем не отличалась от других, которыми я потчевал чифа Хосса Шэкетта и его приспешников.
Один койот ухватил левую штанину моих джинсов, дернул.
— Теперь вы можете уходить, — повторил я строго, но спокойно, без дрожи в голосе, подражая Аннамарии.
Другой койот вцепился в правую штанину. Третий попробовал на зуб левую кроссовку.
