Годы ночных патрулей в пустынях Ливии и Марокко не прошли даром. Сколько раз он спасался благодаря натренированному слуху!
— Не останавливайся, Реджи, — простонала Лорел.
— Подожди-ка, мой цветочек. Ты ничего не слышишь?
— Нет.
— Звук мотора. — Это точно не машина прислуги. Шум другой… Похоже на первоклассный автомобиль. — Дорогая, ты уверена, что муж сегодня не вернется?
— Говорю тебе, он в Лондоне! — Схватившись за ягодицы Реджи, Лорел пыталась заставить его продолжить начатое.
— Кто-то едет, милая. И уж точно не почтальон! — Реджи вскочил с постели и подкрался к занавеске. Свет фар за окном прорезал темноту ночи.
Шурша по гравию, к воротам подъехала вишневая «инвикта» — редкостная красотка, такую сложно не запомнить.
— Кто это у нас ездит на красной «инвикте»? — полушутя спросил Реджи. С таким же успехом он мог сказать: «Дорогая, открой дверь, Сатана пришел».
Выпрыгнув как ошпаренная из постели, Лорел, трясясь от страха, начала натягивать нижнее белье.
— Должно быть, автомобиль подполковника! — обреченно проговорил Реджи, пожав огромными плечами. — Мне пора, дорогая. Пока!
Реджи прижал одежду к груди, на бегу засунул ноги в штанины и, перепрыгивая через несколько ступенек боковой лестницы, с черного хода выскочил на улицу.
— Дорогая! Угадай, кто вернулся на день раньше?.. — весело пропел в этот момент командор, заходя через парадную дверь.
Дрожа от холода, Реджи оделся в саду. Только неделю назад стояла теплая для января погода, но холодный циклон с севера все испортил. Реджи встретился с Лорел у паба, она была на машине, а теперь ему придется шесть миль топать до лагеря пешком. Эх, ничего не поделаешь!
На цыпочках он пробрался к переднему двору. От «инвикты» модели 1930 года веяло теплом. Салон был глубокий и низкий, как ванна, сиденья обтянуты красной кожей. Ключ торчал в замке зажигания! Решение было принято, исходя из простейшей логики — «мне холодно, в машине тепло, я только спущусь до дороги». Реджи забрался внутрь и повернул ключ. Мотор мощностью сто сорок лошадиных сил взревел. Реджи тут же охватила паника — где сцепление? Передняя дверь дома распахнулась. И тут Реджи осенило: автоматическая коробка передач, первый британский автомобиль с автоматом! Реджи нажал на газ, и машина плавно тронулась. Под колесами зашуршал гравий. В зеркале заднего вида метался пожилой мужчина, размахивая сжатыми кулаками. Рокот двигателя заглушал его крики.
— И тебе того же, дружище! — крикнул Реджи. — Спасибо за машину и жену!
Бросив «инвикту» у паба в Фишборне, он быстро прошел последнюю милю до лагеря пешком, насвистывая и потирая ладони, чтобы не замерзнуть. Реджи издалека заметил яркий огонь лагерного костра. Плотное облако закрывало луну, превращая ночное небо в серое фланелевое покрывало. Клубы черного дыма извивались как гарпии, поднимаясь над шпилем церкви Вектисского монастыря.
Когда Реджи подошел согреться к костру, дверь старого вагончика распахнулась.
— Ба! Вы только гляньте, кто вернулся. Реджи дали пинка под зад! — крикнул долговязый парень.
— Я сам ушел, дружище, — обрубил Реджи. — Поесть что осталось?
— Только бобы.
— Кинь банку. После такого секса я просто с голоду умираю!
Долговязый захохотал. Из других четырех вагончиков высунулись любопытные физиономии — всем хотелось услышать подробности. Даже Джеффри Этвуд показался на пороге, попыхивая трубкой.
— Кто-то сказал «секс»?
— Вы же не рассчитываете, что я сейчас все вам выложу?
— Именно этого все и ждут!
— Ну пожалуйста! — взмолился долговязый парень Деннис Спенсер — прыщавый студент Кембриджа на альтернативной службе.
Четверо других — трое мужчин и женщина — были с кафедры Этвуда, Мартин Бэнкрофт и Тимоти Браун — студенты, но уже не юноши — оба продолжали учебу после демобилизации. Мартин не покидал пределов Великобритании, был офицером разведки в Лондоне, а Тимоти — диспетчером радиолокационного контроля на эсминце в Балтийском море. Оба страшно радовались возвращению в Кембридж и на полевые работы выехали с огромным удовольствием.
Эрнест Мюррей, постарше остальных — уже разменял четвертый десяток, — заканчивал начатую до войны диссертацию Он участвовал в военных действиях в Индокитае; после всего увиденного англосаксонская археология не казалась такой значительной. В общем, Мюррей мучился от неопределенности и непонимания своего места в жизни.
Единственная женщина в экспедиции — Беатрис Слейд — преподавала историю Средневековья, слыла правой рукой Этвуда и успешно руководила кафедрой во время войны. Решительная и ехидная Беатрис не скрывала, что она лесбиянка. Они с Реджи терпеть друг друга не могли: Реджи грубо высмеивал ее сексуальную ориентацию, Беатрис не упускала случая сказать о нем гадость.
— Мы все внимание. — Этвуд сощурился на яркий огонь. — Может, по кофейку, пока Реджи поведает свою увлекательную повесть?
— Я поставлю чайник, профессор, — вызвался Тимоти.
— Реджи, не томи! Что случилось? — попросил Мартин. — Мы думали, ты сегодня ночуешь на мягкой перинке!
— Не вышло, дружище. — Свернув папироску, Реджи провел языком по бумажке.
— Сбежал, потому что не выдержал, когда мадам захотела повторить? — съязвила Беатрис, покачивая бедрами вперед-назад. Все, даже Этвуд, покатились со смеху.
— Очень смешно! Просто обхохочешься! — воскликнул Реджи. — Ее муж вернулся на день раньше. Пришлось ретироваться в срочном порядке, чтобы избежать неприятного знакомства.
— А скажите, мистер Сондерс, — изображая почтение к старшему, спросил Деннис, — успели ли вы одеться, до того как выскочить из дома?
Снова раздался громкий смех. Этвуд, затянувшись, задумчиво изрек:
— Да уж, представляю картинку!..
Утро выдалось морозное. Шел мелкий снег. Землю будто посыпали солью. Эрнест — превосходный повар — приготовил на двух газовых горелках плотный завтрак для семерых. Все расположились на перевернутых ящиках вокруг костра, пытаясь согреться шерстяными одеялами и сладким горячим чаем. Обмакивая поджаренный хлебец в яичный желток, Этвуд посмотрел на пустынное поле у ледяного моря и спросил:
— И кто только придумал проводить раскопки в январе?!
Конечно, лучше бы стояло теплое лето или чуть прохладная осень, но каждый участник экспедиции без колебаний отправился бы сюда в любую погоду и в любое время года. Казалось, еще вчера они на фронте мечтали о раскопках в мирной земле. Как только Этвуд получил триста фунтов стерлингов от Британского музея в качестве гранта на проведение экспедиции, он мигом собрал группу энтузиастов. И плевать, что зима!
Взглянув на часы, Реджи вскочил и скомандовал остальным:
— Давайте, парни, поживее! Нам предстоит сегодня перекопать полполя!
Тимоти показал на Беатрис и, сделав страшные глаза, одними губами повторил: «Парни!»
— Ты прав, ты прав! — отозвался Реджи, собирая инструменты. — Извиняюсь, она слишком стара, чтоб называться парнем.
Беатрис, не оставшись в долгу, припечатала его крепким словцом.
Раскоп начинался у монастырского двора, вдали от основных построек. Его преосвященство Уильям
