– Боб, – сказала она, – рюмка моя, и мартини мой. Вам положено хранить его, а не пить. – Она снова взяла рюмку у него из рук и сделала еще глоток – соединив рюмкой их губы окончательно. – Храните, – отдала она Бобу мартини.
Первая петарда зашипела, выбрасывая на снег хвост огня, – и взлетела. Зашипела и взлетела вторая, третья, десятая. Потом настал черед двойных, тройных, и в дело вступила артиллерия: те, что были в кассетах. Во дворе гулко бухало, взрывалось, в воздухе зависали, плясали, мерцали красные, синие, зеленые, фиолетовые огни, – через минуту было полное ощущение праздника. Полина знала, как зажигать.
Боб-Борис, стоя рядом, взял Женину руку в свою и стал перебирать пальцы. Оставил пальцы и перешел на запястье. Чтобы немного спустя снова вернуться к пальцам. Он был молодой, но искушенный.
– Не гоните лошадей, Боб, – сказала Женя.
От тишины, наступившей после шумного умирания последней петарды, заложило уши.
– Вау! – закричала Полина, вскакивая на крыльцо и вскидывая руки. – Старый Новый год начинается! В дом! В дом! Что нас там ждет, вау!
– Вау! Вау! – закричали все кругом, пришли в движение и потянулись со двора к крыльцу. – А что нас ждет, Пол? Пол, приоткрой полог над тайной!
– Всему свое время, все в свой черед! – подпрыгивала на крыльце пружинкой Полина.
Женя протянула руку к Бобу-Борису, и пальцы ей тотчас охолодило стеклом. Она отпила глоток и вернула рюмку.
– Разрешаю воспользоваться.
– С наслаждением, – ответил он, поднося рюмку к губам.
– Женечка! – позвал ее Серж. Он не плыл в общем потоке в дом, а стоял сбоку крыльца, держа перед собой сложенный пополам белый бумажный лист. Рядом с ним стоял Дрон. Они, как приехали из Москвы, так все и были вместе. – Женечка, слушай, мы тут с Дроном посовещались, – сказал он, когда Женя подошла к ним, – потом или сейчас... все равно нужно будет тебе сообщить, чтобы ты знала... так вот мы решили – уж прямо сейчас. На, – протянул он ей лист, что держал в руке. – Прочти. Это я сегодня получил. Это не мне, это мне переслали... прочти, ты поймешь, что это.
Женя с недоумением взяла лист, развернула. От перил крыльца падала на листок тень, и она сделала шаг в сторону, чтобы свету крылечного фонаря ничто не мешало освещать лист.
Это была распечатка электронного письма. «От: Кому: Написано: Тема: Папка:» В следующий миг глаза схватили фамилию Рада. И была его фамилия и в пункте «От», и в пункте «Кому». Только в адресе «От» значился «hotmaiI.com», а в адресе «Кому» – «mtu-net.ru». Женя перевела взгляд на текст письма. Текст был на английском. «Dear mother... – Дорогая мама...» Это было его письмо матери? «Sorry, but I could not write to you before that because I got to see my first computer only today... – Извини, но я не мог написать письмо раньше, потому что получил возможность увидеть первый компьютер только сегодня». Женя взглянула на подпись. Она не сомневалась, что там будет его имя. Но письмо было подписано совершенно незнакомым ей именем. Длинным и с таким странным сочетанием букв – сразу и не прочтешь: «SaowaIak Duangmala». А перед именем стояли слова... два из них были ей известны, а третьего, посередине, она не знала. Не встречала никогда и нигде.
– Что значит «inconsoIabIe»? – подняла она глаза на Сержа с Дроном.
– «Безутешный», – сказал Дрон. – Вернее, в данном случае, «безутешная».
Ясно. «His inconsolable widow» означало «Его безутешная вдова».
Женю заколотило. Так ее не колотило даже тогда, когда они с Нелли неслись по дороге, слыша за спиной визжащий скрип тележки Павла Григорьича. Лист в руке запрыгал. Она пыталась остановить его, и не получалось. Какое-то это письмо имело отношение к Раду. И, судя по всему, что-то в нем сообщалось дурное.
– Что это такое? – протянула она прыгающий листок к Сержу с Дроном. – Я ничего не пойму. Прочтите мне. Перескажите.
Серж с Дроном переглянулись. Серж взял у Жени из рук листок, тряхнул им, расправляя, собираясь читать, но передумал и свернул лист. Передал его Дрону, ступил к Жене, взял ее руки в свои.
– Женечка, там, значит, такая история, – сказал он. – Рад, оказывается, жил на Пхукете, это такой остров в Таиланде, западная сторона, Индийский океан.
– Догадываюсь, – проговорила Женя, боясь взглянуть на Сержа. – И он попал в это жуткое цунами перед Новым годом. Так?
– Так, – подтвердил Серж. – Он работал спортивным менеджером в одном из отелей, был в тот день на работе, ну и...
– Что «ну и»? – быстро спросила Женя. – Погиб?
– Он пропал без вести, – опережая Сержа, сказал Дрон. – Конечно, времени прошло много, почти три недели, но там до сих пор обнаруживают живых.
Женя пошевелила руками, прося Сержа отпустить их. Ее перестало колотить. Вернее, ее трясло, но все это ушло теперь внутрь, и руки у нее перестали прыгать.
Серж отпустил ее. Женя сунула руки в карманы дубленки, потом достала, оглянулась – Боб-Борис стоял неподалеку, сжимая в ладони рюмку с мартини. Подойдите, поманила Женя его рукой. Он подошел, она взяла у него рюмку, влила в себя весь мартини, который там оставался, и, отдавая рюмку, показала ему все так же рукой: идите-ка, Боб, отсюда.
– А при чем здесь «безутешная вдова»? – спросила она, поворачиваясь к Сержу с Дроном. – Он что, женился там?
Дрон снова опередил Сержа.
– Это неважно. Это сестра Тони, я сегодня уже звонил ему и выяснил.
– Он же говорил, что понятия не имеет о Раде.
– Говорил. А сегодня я его прижал – и он раскололся. Я же помню имя его сестры. Им письмо и подписано.
– И оно было адресовано матери Рада?
– Матери Рада. – Это теперь снова был Серж. – А она переслала его мне – мы с ней этот год все же общались.
Женя почувствовала, что ей нужно сделать еще глоток мартини. Она оглянулась, ища взглядом Боба- Бориса, но его не было. Ни вблизи, ни поодаль. Он ушел. А я же и выпила все, вспомнила Женя.
Она подняла воротник дубленки, запахнула ее на груди и обняла себя крест-накрест, будто озноб, что сотрясал ее, шел не изнутри, а ей действительно было холодно.
– Почти три недели, – произнесла она, переводя взгляд с Сержа на Дрона. – Что, в самом деле может еще найтись? Но почему тогда «безутешная вдова»?
Серж быстро взглянул на Дрона.
– Дрон хотел, чтобы тебе было полегче, – сказал он, обращаясь к Жене. – Рад погиб, в письме это сказано. Я тебе его отдам, ты это там прочтешь.
Он было протянул листок Жене, она его не взяла.
– Зачем оно мне? Погиб или пропал без вести. Его для меня нет уже целый год.
Дверь дома открылась, и на крыльцо выскочили Нелли с Полиной. Уличной одежды на них обеих уже не было.
– Серж! Дрон! – позвали они от двери. И увидели их троих внизу у крыльца. – Женька, и ты там! Что вы там делаете? Все вас ждут!
– Женя, вот, собственно, и все, – сказал Дрон. – Извини. Нам, знаешь, тоже вестниками такого не очень хотелось быть.
– Вы там о чем? – крикнула сверху Полина. – Давайте в дом. Закончите все разговоры в доме!
– Вы идите, – сказала Дрону с Сержем Женя. – А я побуду на улице. Идите.
Они, видела она, колебались, не решаясь уходить, но и оставаться с нею – не очень им этого хотелось.
– Идите-идите, – понукнула их Женя. – Беспокоиться за меня не нужно. Что за меня беспокоиться. Руки на себя не наложу. Я мать-одиночка, я нужна сыну.
– Мать-одиночка! – фыркнул Дрон.
