Эта ее самоирония сдвинула их с места, они поднялись на крыльцо к женам, и дверь за ними всеми четырьмя захлопнулась.
Когда через несколько минут Нелли, снова одетая для улицы, вышла из дома и спустилась во двор, Жени во дворе она не обнаружила. Ее не было ни на площадке с машинами, ни в тени у хозяйственных построек – нигде. Нелли уже собралась подниматься обратно в дом, бить тревогу, но напоследок ей пришло в голову выглянуть на улицу. Затвор на калитке был отложен. Она вышла за участок, – Женя со скрещенными на груди руками стояла посередине дороги в самом темном ее месте, где свет от ближайших фонарей сходил на нет, и, закинув голову, смотрела в небо. Нелли побежала к ней. Хотя необходимости бежать не было никакой. Женя, услышав шаги, опустила голову и, дождавшись, когда Нелли приблизится, произнесла:
– Какая же сука, а? Нелли растерялась.
– Кто?
– Да он же, кто. – В голосе Жени не было никаких эмоций, он был обесцвечен – будто вытравлен перекисью водорода. – Променять русскую женщину на какую-то драную тайку.
Нелли почувствовала нечто вроде укола ревности. Не за сестру Тони, про которую никак нельзя было сказать, что она драная. Скорее, это была ревность к Жене, которую она так старательно задавливала в себе с того момента, как вызвала ее в Таиланд на Кох-Самед.
– Он променял не женщину, – сказала Нелли.
– Да? – в обесцвеченном голосе Жени возникла жидкая красочка интереса. – Кого же?
– Страну.
– Ну, страну. – Голос Жени вновь обесцветился. – Страну вон и вы променяли. Да и я, если что, не против. Только не на Таиланд. Страна что. Страна – не человек.
– Это тебе подсказало звездное небо над головой? – спросила Нелли, отсылая Женю к моменту, когда вышла из калитки на улицу, а та стояла, запрокинув вверх голову. Нелли просто не знала, что еще сказать Жене.
– Звездное небо молчит, – ответила Женя.
Из-за поворота на дороге возникла и двинулась в их сторону мужская фигура. Человек шел тяжелым размашистым шагом, он был в широкой, делавшей его квадратным куртке, а может быть, ватнике или тулупе – издалека не разобрать, в большой меховой шапке на голове, на ногах – в чем-то похожем на валенки или унты, явно какой-то мужик из местных.
– Давай-ка пойдем в дом, – поглядев, как приближается квадратная медвежья фигура, позвала Нелли.
– Давай, – тотчас согласилась Женя. Вид этого мужика на пустынной улице вызвал в ней те же чувства, что в Нелли.
Они торопливо дошли до калитки, заскочили в нее, заложили щеколду и, хотя уже были внутри, на участке, так же торопливо понеслись к крыльцу – словно их подгонял дувший в спину ветер. Им теперь хотелось скорее оказаться в доме, в его тепле, свете, в окружении
© Анатолий Курчаткин, 2008
© «Время», 2008
