которого было бы не по силам и ему самому.
– Специалист по фитнесу? – удивленно вопросил Крис, как если бы заново увидел Рада. – А, да, Тони же вчера сказал: коллеги. Вот бы уж никогда, глядя на вас, не подумал.
– Да, Рад любит прикидываться не тем, кто он есть на самом деле, – подмигивая Раду, сказал Дрон.
Видимо, это должно быть счесть за род шутки, и Раду не оставалось ничего другого, как принять предложенное условие.
– Я, Крис, на самом деле, – с серьезным видом проговорил он, – инопланетянин. На самом деле я такой весь зеленый, с антенками на макушке и с глазами, как бинокль. Моя родина – одна из планет звезды Альфа Центавра.
Нелли сотряслась от беззвучного смеха, пыталась сдержаться – и не могла, и оттого, что сдерживалась, на глаза ей навернулись слезы.
– И какая же из планет именно? – спросила она, доставая из сумочки платок и промакивая им глаза.
– Забыл за давностью лет, – с прежней серьезностью ответил Рад, заставив теперь засмеяться и Дрона с Крисом.
– Вы знаете, Рад, – сказал Крис сквозь смех, – у вас нетипичная для русских складка натуры. У меня, конечно, не слишком много знакомых среди русских, но мне кажется, русские не любят иронизировать над собой. Русские очень серьезны, вы знаете.
– А мне казалось, это скорее относится к американцам.
– Нет, американцы очень любят иронизировать над собой. Хотя, конечно, американцы очень разные.
– Да и русские разные, – не уступил ему Рад. – Просто у вас, видимо, такой тип знакомых.
– Обменялись мнениями. – Нелли, похоже, готова была вновь рассмеяться, и от смеха ее удерживало лишь обычное женское опасение, что карандаш, которым подведены глаза, может оказаться недостаточно стойким. – Никто из вас не знает чужой натуры.
На десерт было заказано мороженое с фруктовыми сиропами; заполненная его разноцветными шариками большая широкая ваза, поставленная официанткой посередине стола, вызвала общий взрыв ужаса, но уже через десять минут все, что осталось от этой горы холода, – радужно-белесая лужица на дне вазы.
Расплачивался, как вчера, снова Дрон. Весь ланч на четверых стоил чуть больше восьмисот бат, в переводе на американских президентов – немного за двадцать долларов, во столько за такую еду в Москве не получилось бы уложиться и одному.
Искусственная музейная улица, заполненная красноватой гравийной крошкой, дышала деревенской благостью и покоем, реальная бангкокская улица, только вышли на нее из ворот усадьбы, тотчас обдала громким стрекотом суетливых «тук-туков», подвозящих и увозящих посетителей дома Томпсона, обрушилась струящимся от асфальта тяжелым жаром, дохнула смешанным запахом выхлопных газов и пищевой гнили. Стая бездомных собак, лежавшая на противоположной стороне улицы, вдруг поднялась, лениво протрусила на другое место, метрах в пяти от прежнего, и вновь шмякнулась на землю, вывалив набок языки.
– Что, в храм «Лежащего Будды»? – спросил Дрон, обращаясь к Крису.
– Раз вы рекомендуете, конечно, – сказал Крис. Видимо, у них уже был разговор об этом храме, и оставалось принять окончательное решение.
– Еще как рекомендую, еще как! – подтвердил Дрон. Он повернулся к Раду. Глаза его светились предвкушением какого-то особого удовольствия, ноздри примечательного носа раздувались. – Это один монастырь, неподалеку от Главного дворца, где вы вчера были с Нелей. Там храм, где Будда не сидит, как обычно, а лежит. Посмотрим на него – и на массаж. Тайский массаж. Чудо, прелесть! Такая релаксация – неописуемо. Прямо в монастыре там его и делают. А? Не против?
Рад был не против. С какой стати он был бы против.
– За компанию, знаешь же, – сказал он по-русски. Дрон хохотнул. Но подхватывать ироническое иносказание Рада на этот раз он не стал.
– Неописуемая релаксация, неописуемая, – произнес он по-английски.
Обнесенный мощной белой стеной, монастырь снаружи был похож на вчерашний комплекс Главного дворца. И так же, как там, тянули из-за стены к выжженному ультрамарину неба ракетные выи наверший многоцветные ступы.
Около ворот монастыря стояли с десяток молодых, одетых, вероятно в национальном стиле, таек с букетами желтых цветов в руках. Когда Рад с Нелли и Дрон с Крисом, рассчитавшись с водителями «тук- туков», двинулись к воротам, девушки, радостно сверкая глазами и приветливо щебеча, бросились к ним, протягивая букеты. Это было похоже на многократно виденное Радом в детстве и юности по телевизору действо приветствия пионерами партийных вождей на их съездах или на трибуне Мавзолея в дни праздников. Только сейчас в роли партийных вождей выступали четверо европейцев.
Однако девушки были так естественны в своем порыве, так улыбались и щебетали, что и Крис, и Рад невольно протянули руки к цветам. Хотя эти букеты были им не нужны: что потом было делать с ними, так с собой и таскать?
– Не нужно брать цветы. Оставьте букеты, не трогайте, – одновременно, с поспешностью проговорили Дрон с Нелли.
Рад с Крисом отдернули от цветов руки.
– Зараза? – настороженно спросил Крис. Нелли коротко улыбнулась.
– Нет-нет. – Дрон остался серьезен. – Никакой заразы. Что вы, Крис.
– Это просто такая форма нищенства, – сказала Нелли. – Официально нищенство запрещено и очень сурово карается. Они вас ни словом не попросят дать подаяние. Они будто бы продают вам цветы. А вы будто бы покупаете. А то, что вы купили букет, но не взяли – это уже ваше личное дело.
Дрон, подавая пример, достал кошелек, раскрыл и стал перебирать в нем купюры.
– Можно, конечно, и не покупать, но перед входом в монастырь, пусть и буддийский... как не купить? – Он отделил от пачки купюр в кошельке одну, вытащил и подал девушке, стоявшей напротив него. – Двадцати бат будет достаточно. Это для них все равно, как если бы двадцать долларов.
– Ну уж, двадцать долларов, – фыркнула Нелли. – Полдоллара по курсу.
– Двадцать долларов, двадцать долларов, – повторил Дрон. – Психологически, я имею в виду.
Рад с Крисом вслед ему тоже извлекли из карманов кошельки, отыскали нужные купюры и вручили их девушкам, стоявшим к ним ближе других.
– Thanks. – Спасибо, – бросил Дрон девушкам, продолжавшим окружать их жадным полукольцом, и те тотчас, убрав с лиц улыбки и перестав щебетать, отхлынули обратно на прежние места.
– Ну вот, – сказал Дрон, обращаясь к Крису. – И закон соблюден, и деньги выклянчены. У нас в России в таком случае говорят: и волки сыты, и овцы целы.
Крис покивал:
– Да, понимаю. Но это, Дрон, вообще невероятно вредно для общества – двойная мораль. Власть, создавая такие безнравственные ситуации, развращает своих граждан.
Дрон засмеялся.
– Не проводите аналогий, Крис, с американским обществом. Это Таиланд. Монархия с азиатским лицом. Какие граждане, о чем вы говорите? Здесь нет граждан. Здесь подданные.
Крис посмотрел на Рада.
– В России что-нибудь тоже вроде таких ухищрений?
Теперь не смог удержаться от улыбки и Рад.
– Нет, Крис, в России без ухищрений. У нас же не монархия. Просто просят. Без всяких затей.
За этим разговором они миновали монастырские ворота и вошли внутрь. Вход в монастырь в отличие от вчерашнего дворца был бесплатным. Платой можно было считать двадцать бат подаяния девушкам с цветами.
Народу на территории монастыря клубилось лишь немногим меньше, чем во дворце. И по направлению людского потока безошибочно определялось местонахождение храма с главной достопримечательностью
