домашних хозяек цвет. Но это не смутило Романа, и он отправил кусок ветчины следом за грибами… Такая разновидность нервного переедания часто встречается у отдельных особей женского пола, отчего те неизменно плывут в разные стороны, мучаясь от того, что нелюбимы, или любимы не теми, что одиноки или слишком опекаемы, или оттого, что просто что-то не ладится в их жизни. Мужчины, которых тревожат подобные проблемы, обычно стараются их не заедать, а запивать. Но спиртного в доме Ирина Викторовна не держала из принципиальных соображений. Роман бы выпил, но приходилось есть.
Его скрутило через полчаса, когда желудок понял, что основательно ошибся. Роман свалился на диван и приготовился умереть в муках. «Так мне и надо, – думал он, – высшие силы карают меня за мои грехи. Я собирался бросить собственное дите! Если останусь жив, то обязательно найду Любашу и женюсь на ней еще раз». Перед его мутным взором проплыло ветреное личико Ларисы. И на ней женюсь, решил Стрелкин, после того как сын вырастет и станет человеком. Ирина Викторовна нашла сына почти без сознания и тут же вызвала «Скорую помощь».
Роман очнулся в больничной палате с мрачными серыми стенами и двумя соседями по бокам его кровати. Один из них, старый дед с впалыми щетинистыми щеками, как раз жаловался на недобросовестное обслуживание медицинским персоналом больницы местных больных:
– Сидит такая вся раскрашенная и пугает: «Мне некогда, дедушка, дожидаться, пока вы портки спустите. Извольте в следующий раз в процедурную заходить с расстегнутыми штанами». И что ты думаешь? Я в следующий раз не только штаны расстегнул, но и опустил их до коленок. А к ней в процедурную вообще задом вошел! Она потом на меня главврачу пожаловалась. А я ей столько времени сэкономил! Сиди, дальше малюйся.
– Это что! – раздалось с другого бока. – Мне вон вчера доктор глаза смотрел. Говорит: «Что-то у вас один глаз покраснел. Сейчас я вам капельки-то выпишу». Не надо, говорю ему, доктор, капелек, глаз у меня искусственный.
– Что ты думаешь? Она мне говорит: «Это хорошо, дедуля, что у вас в пять часов утра регулярно возникает потребность опорожниться. Дело идет на поправку». А я ей говорю: «Возникает-то она в пять часов, а я просыпаюсь только к обходу».
Роман открыл глаза. Серые стены слились в единое целое с дедом и пожилым мужиком, похожим на фермера. Они скорчили воинственные гримасы и обратились к нему:
– Очнулся, соколик, иди сгоняй за сигаретами в киоск!
Роман попытался объяснить, что курить он бросил давно и начать, даже если очень захочет, уже не сможет по причине семейного положения. Но тут неожиданно в палату вошла медицинская сестра и, поглядев в журнальные записи, закрыла Стрелкина белой простыней.
– В морг! – скомандовала она двум тщедушным нянечкам.
Те подкатили каталку и собрались перекладывать на нее Стрелкина. Фермер не выдержал и заступился:
– Как в морг? Он только что очнулся!
– Доктор записал – в морг, значит, в морг! – заявила сестра и схватилась сама за Стрелкина.
– Ах, ты, ешкин кот! – Кряхтя, поднялся со своего ложа дед и, повернувшись к дамам задом, снял исподнее.
Медсестра закричала и убежала, оставив Стрелкина в покое. Две пожилые нянечки вышли, сохраняя полное достоинство:
– Нашел чем удивить! Твой желтый зад в зеленую крапинку мы каждое утро в процедурной наблюдаем.
Когда медики ушли, дед с фермером растолкали одуревшего от поставленного диагноза Стрелкина и наказали ему больше не впадать в состояние транса, а то очередной диагноз он узнает только после вскрытия. Они усадили Стрелкина на кровати, подперев его подушками со всех сторон, и, чтобы придать ему нормальный человеческий вид, всунули в одну руку между пальцев припрятанный окурок. Дед отошел на пару шагов назад и, как скульптор, лепящий очередную нетленку, склонил голову набок.
– Сейчас мы тебя, милок, пристроим, – с этими словами он взлохматил ему волосы на голове, а на второй руке из пяти пальцев слепил колоритную двойную фигу. – Только она зайдет, ты ей сразу скажи: «Пошла на…»
Только она зашла, Роман так и сказал. Ирина Викторовна не бухнулась в обморок, как какая-нибудь дурочка-неврастеничка. Она сразу поняла, что с сыном творится что-то неладное, если он начал курить, крутить ей фиги и ругаться.
– Грибов наелся, – начать пояснять ей ситуацию дед, фантазируя на свой лад, – бледных поганок. А что ты думаешь? Тащится теперь от них. Никак в себя не придет, – добавил он под суровым родительским взглядом. – У нас тут все лежат, понимаешь, грибов переевшие. Каждый разных переел. Вот он, к примеру, мухоморы обожает, – и кивнул на фермера. Тот решил не встревать и отвернулся к стенке.
Ирина Викторовна смерила его спину холодным взглядом, полностью проигнорировала деда и присела на кровать к сыну. Первым делом она выбросила окурок под кровать, уложила руки по швам и пригладила ему волосы. В таком варианте сын казался ей вполне приемлемым.
– Ромашка, – трагичным тоном начала она, – я так испугалась! Что ты наделал?!
– Грибов обожрался, – подсказал ответ неунимающийся дед.
– Ромашка! Я тебя спрашиваю, зачем ты это сделал?
– Жрать хотел, а пенсия маленькая, – продолжал за Стрелкина дед.
– Замолчите, наконец! – не выдержала Ирина Викторовна. – Здесь у человека судьба решается. Жизнь стоит на краю гибели.
– Не боись, мы его от гибели уже спасли. С моргом неувязочка вышла.
– Ромашка, объясни родной матери, которая тебя вскормила своей грудью, как ты здесь оказался?
– «Скорая» небось привезла. Не лешие же подобрали. Хотя в наших лесах леших полным-полно.
Роман вздохнул, не зная, стоит ли так прозаично обрисовывать ситуацию: он не хотел покончить с собой, а просто съел порченую ветчину. С одной стороны, ему было жалко мать, с другой стороны, что теперь с ней будет, если он все равно остался жив-здоров. Он отвернулся к стене и свернулся калачиком, предоставив возможность деду продолжать беседу с Ириной Викторовной. Тот моментально воспользовался ситуацией:
– У нас завсегда грибы собирали только ложные. Сушили и студентам продавали. Те хорошие деньги за них давали. У меня под кроватью, куда ты сигарету забросила, мешков пять припрятано. Да не бойся, не картофельных. Целлофановых по пятьдесят копеек штучка. Нет, это пустой мешок так стоит. А если полный, то гораздо дороже. Но тебе, дамочка, я продам со скидкой. Тебе, я гляжу, расслабление требуется по полной программе.
Ирина Викторовна дослушала тираду, мельком заглянула под кровать и вышла. Через пять минут она вернулась с доктором, которого сразу заставила лезть под кровать. Сопя и кряхтя, круглый Айболит облазил там все закоулки и ничего не нашел.
– Там точно должно что-то быть, – волновалась Ирина Викторовна, – я знаю.
– Да, что ты думаешь, – махнул на нее рукою дед, обращаясь к доктору, – она только что мне призналась, что грибов объелась и сына ими обкормила, еще говорила, что собирает только ложные. Она их потом студентам продает. Хорошие деньги получает.
Ирина Викторовна раскраснелась и потребовала перевести ее сына в другую палату.
В других палатах не было места. Оставалась незанятой койка в женском отделении, но отправить туда сына она не решилась. С ненавистью глядя на деда, она процедила в его адрес угрозы. Дед решил ей отомстить и принялся расстегивать штаны.
Что произошло бы дальше, остается лишь догадываться. Вероятнее всего, в морге оказались бы два трупа, у которых при жизни случилось горе, – нашла коса на камень. Но, к счастью, этого не произошло потому, что в палату влетела, не вбежала, а именно влетела, Лариса.
– Роман! Как ты мог! Как ты мог меня бросить на произвол судьбы?!
– Да что ты думаешь?! – Дед забыл про месть. – Такую девку бросить? Да тебя за это убить мало.
