Свитхарт наблюдали за допросом с помощью видеокамеры.
В Тесуке спецагент Хупай, Свитхарт и Сильвия на пару миль отстали от машины с Палмер.
Хупай сиял — они поймали Палмер, черт возьми. Он был уверен в своей правоте.
— Отдышитесь, — подбадривал он Сильвию, снимая подслушивающее устройство с ее груди.
Она стояла перед фургоном, спиной к площади, и ругалась, пока он осторожно отклеивал пластырь.
— Боже мой, вы меня запаковали, как почтовую посылку. — Она потерла оставшиеся красные следы. — У меня все тело зудит.
— Аллергия бывает у многих, — успокаивал ее агент. На грубоватом смуглом лице улыбка казалась белоснежной.
— На пластырь или на микрофоны? — криво усмехнулась Сильвия.
Она пыталась сделать вид, что дело прошло удачно. Но в душе росла тревога. И сам план, и арест — все неправильно.
— Закончили? Спасибо, Хупай. — Она натянула хлопковую рубашку и расправила плечи. Послышался голос Свитхарта — сам с собой, что ли, разговаривает? Она повернулась и увидела, что он стоит шагах в десяти от фургона.
— Проводи меня до моей машины, — сказала она, подходя к нему.
К ее великому облегчению, Свитхарт согласился и взял ее под руку. Он шел молча, погруженный в свои мысли, Сильвия тоже думала о своем. Она была благодарна за это молчание — можно перебрать в памяти случившееся. Если даже это грубая попытка отравления, арест прошел неожиданно спокойно: Кристин Палмер подчинилась и, что удивительно, не сопротивлялась.
Сильвия не могла отделаться от неприятного чувства, что все пошло наперекосяк. Она знала, что Свитхарт тоже это чувствует, поняла по его поведению, по сумрачному молчанию.
— Палмер только этого и ждала, — сказала Сильвия, озвучивая свои мысли, — мы сыграли по ее правилам.
— Главное, что улика через несколько часов будет в Вирджинии. Завтра получим предварительные результаты и используем их против Палмер. — Свитхарт пробормотал еще что-то, вроде гохэй. Не отвечая на вопросительный взгляд Сильвии, он добавил: — Хорошо это или плохо, но теперь расследование ведется в открытую.
Они дошли до парковки на северной стороне рыночной площади. Он подождал, пока Сильвия достанет из кармана ключи от машины.
— Будешь ее допрашивать? — спросила она.
— Допрашивать? — переспросил он странно бесцветным голосом.
Свитхарт оставался в тени во время ареста. Незачем раскрывать его участие — наоборот, им на руку, когда подозреваемый не знает о том, что следователей консультирует психолог.
Он, казалось, вынырнул из транса.
— Нет, до тех пор, пока следователи не зайдут в тупик.
Сильвия кивнула. Ей показалось, что на его лице отразилась странная смесь эмоций — раздражение, нетерпение, тревога и отстраненность. Свитхарт словно отсутствовал, и это беспокоило Сильвию. Она резко спросила:
— Как считаешь, Палмер расколется или нет?
Он ответил не сразу, и у нее возникло мрачное предчувствие. Она пожала плечами, словно пытаясь отбросить меланхолию, и произнесла:
— У нее лучшие адвокаты и прекрасный имидж Вспомни о Хэтфилле [27] — адвокаты, газетная шумиха. Сейчас все завертится, мы сыграли ей на руку. — Подступила тошнота, и Сильвия дрожащими руками открыла дверцу.
Через широкое мускулистое плечо Свитхарта она видела, как на другой стороне улицы спецагент Хупай садится в фургон. Дверца захлопнулась. Сильвия слегка вздрогнула.
— Нам пришлось арестовать ее, — сказал Свитхарт.
Но это его не радовало. Казалось, он раскаивается, а это довольно странно.
— Прости, что втянул тебя, — тихо произнес он.
— Ты не втягивал, — она покачала головой и слабо улыбнулась. — Я знала, на что иду. И к тому же Цель уже в тюрьме. Работа сделана, по крайней мере на данный момент. — Сильвия подумала, что надо позвонить Мэтту, сказать, что у нее все хорошо.
Но чувствовала она себя плохо. Кружилась голова.
Сильвия заставила себя поехать за фургоном наблюдения, где сидели Свитхарт и Хупай. Шестьдесят миль до здания суда в Альбукерке. Привычная дорога показалась длинной и утомительной. Сильвия не могла расслабиться. Она то отставала от фургона, то набирала скорость, выжимая почти сто миль.
Когда они добрались до Альбукерка, пришлось повернуть в объезд — из-за дорожных работ шоссе оказалось перегружено. Новые постройки между штатами требовали строительства дополнительных дорог. Красные конусы и сигнальщики ухудшили и без того скверное настроение. Равно как погода — теплый и туманный городской воздух, пыльный юго-западный ветер.
Здание суда находилось в центре деловой части города. Кабинет федерального маршала располагался на втором этаже.
В соседней комнате Свитхарт и Хупай уже сидели перед монитором, на экран которого транслировалось происходящее в кабинете федерального маршала. Палмер посадили напротив агентов Хесса и Симмонс. Никаких столов, ярких ламп, никакого допроса с пристрастием.
Свитхарт сжал руку Сильвии.
— Тебе следует кое-что знать. — Его зрачки казались крошечными темными точками под полуприкрытыми веками. — Она отказалась от адвоката. Говорит, что ей нечего скрывать.
Первый раунд допроса длился два часа. Палмер оставалась спокойной и собранной, казалось, ее просто утомила сама процедура. Она отрицала, что пыталась кого-либо отравить. Агенты упорствовали.
— Мы записали вас на камеру, Кристин, — сказал Хесс. — Вы подсыпали что-то ей в стакан.
Кристин Палмер с улыбкой посмотрела на спецагента.
— Неужели?
— Что было в пакете?
— Гомеопатия и рвотный орех,
Она снова улыбнулась, ее взгляд остановился на одной из видеокамер.
— Пригласите доктора Стрэйндж. Я хотела бы услышать это от нее — неужели она такой параноик, что верит, будто я пыталась отравить ее гомеопатическим лекарством? Она должна все правильно понять.
Сильвия придвинулась ближе к монитору. Тихий звук отдавался слабым эхом. Ее собственное призрачное отражение накладывалось на лицо Палмер — точно Сильвия привидение, бесплотный дух.
— Никто не собирается устраивать вам очную ставку, — успокоил Свитхарт.
Сильвия отвернулась от монитора и посмотрела на него. Она знала, что тоже участвует в допросе — она должна сосредоточиться на телодвижениях Палмер, манере говорить, должна попытаться найти к ней подход, способы воздействия. Но все это казалось теперь бессмысленным. Сильвия чувствовала, что они уже проиграли. Внезапно накатила волна раздражения.
— Я лучше пойду. — Она схватила сумку и бросилась к двери. — Я ничем не смогу помочь.
Оторвавшись от монитора, Свитхарт последовал за ней.
— Давай выйдем на улицу, — сказал он, — подышим воздухом.
— Оставайся тут… — начала она.
— Нет. Где ты припарковалась?
Он провел ее к заднему выходу, где находились камеры с арестованными. В коридоре пахло алкоголем и мочой, двое полицейских вели молодого татуированного парня в оранжевом комбинезоне. Заключенный шел, низко опустив голову, с трудом волоча ноги, закованные в цепи.
