— Хорошо, что вы пришли. Хочу поговорить с вами о системе защиты.
Пол Лэнг остановил машину. В зарослях бурьяна валялся мусор и старые покрышки. Солнце пробивалось сквозь грозовые облака, и холодные тени ложились на сухую землю.
Он ехал, высунув голову из окна, чтобы не напороться на железный хлам, опасный для шин. В окне бензоколонки виднелась пыльная табличка: ЗАКРЫТО, но зато рядом оказался телефон-автомат. Пол надеялся, что он работает. Вандалы расколотили все, что можно, отметились на бетонном покрытии позади заправки и брошенных старых машинах.
Он притормозил у разбитой телефонной будки. Провод цел — хороший знак. Когда он снял трубку, донеслись длинные гудки.
Лэнг вытащил из кармана маленькую черную книжку, открыл страницу с загнутым уголком, набрал номер мобильного телефона. Пока их соединяли, он смотрел, как в воздухе, словно ястребы, кружит стая воронов. Он подивился, зачем это они летают по такой сложной траектории.
Гудки внезапно прекратились, на том конце сняли трубку.
— Все в порядке, — сказал Лэнг.
— Зачем вы позвонили? Глупо.
Лэнг засмеялся, во рту ощущалась горечь.
— Вы звонили мне, помните? Вы все и завертели.
— Вы знаете, что я… Действуйте по плану.
— Все остается в силе? — Лэнг смотрел, как вдалеке легковушка и грузовик пересекают холм. Легковушка обогнала грузовик и помигала ему фарами. Грузовик, набирая скорость, тоже мигнул фарами. Дорожная игра.
— Ничего не изменилось.
Легковушка проехала мимо заправки, грузовик немного отстал. Когда он наконец прогромыхал мимо, водитель нажал на гудок.
Лэнг сказал:
— Я просто хотел удостовериться, что все идет по плану.
Дрю Декстер, заместитель начальника службы безопасности, сидел за столом в ЛАНЛ и постукивал по нему карандашом. Он думал о докторе Кристин Палмер. Ему сообщили, что она арестована.
Он посмотрел на часы — с момента ареста прошло около суток.
Ходили смутные слухи об отравлении психолога, доктора Стрэйндж.
Декстер поерзал на стуле, занес карандаш над бумагой.
Рядом с блокнотом лежал секретный документ, где шла речь о давних медицинских экспериментах над солдатами.
Начав писать, он подумал, не позвонить ли Эдмонду Свитхарту и не сообщить ли часть этой информации.
Настораживала внутренняя тревога. В его работе случаются моменты, когда все может повернуться на сто восемьдесят градусов. Возникло чувство, что сейчас один из таких моментов. Он поднял трубку, чтобы позвонить охране лаборатории. Пришло время узнать, чем занят каждый сотрудник, время предельной бдительности.
Пол Лэнг ждал на улице, прячась от света уличных фонарей, и не спускал глаз с перекрестка, где предполагал встретиться со своим связным агентом. Светофор переключился с зеленого на желтый, затем на красный и вновь на зеленый, это завораживало.
Он сидел за рулем, в голове лихорадочно мелькали мысли. Саманта не давала покоя ни во сне, ни наяву, от воспоминаний он становился беспокойным, раздражительным, словно его мучила жажда. Сейчас он жаждал мести. Но не обычной мести, потому что Кристин Палмер — необычная женщина.
Перед глазами возникло лицо Палмер, дыхание Лэнга участилось.
Он закрыл глаза, потом резко открыл, дрожа всем телом. Ночное небо затянуто облаками, луны не видно, прохладный воздух пахнет дымом.
Лэнг смотрел на часы. Если все пойдет по плану, то его связной будет здесь через шесть минут. Он снова закрыл глаза, опустил голову, расслабил шею. В эти дни руки у него постоянно дрожали, болел желудок, болела голова. Может быть, он умирает. Его охватила острая жалость к себе. Саманта была для него всем — его жизнью, его любовью, а теперь она ушла, и он остался со своим единственным наваждением — Кристин Палмер.
Он выпрямился, на перекресток выехала машина и повернула в его сторону. Она ехала медленно, включив дальний свет, пока не оказалась футах в пятидесяти от него, и остановилась у тротуара. Дверь машины распахнулась, из нее вышла темная фигура с портфелем в руках.
Его связной все-таки появился.
Стены сияли так нестерпимо, что прожигали кожу насквозь. Вокруг нее двигались неясные тени, наверно, это люди, предположила она. Тени светились, их очертания расплывались.
Хотелось избавиться от этого света, но он становился все ярче и ярче, сводил ее с ума.
Внезапно свет потускнел.
Но теперь ее тело сковал лед. При такой температуре не живут. Конец. Она мертва.
Но мышцы все еще сокращались, тело содрогалось от холода. Мозг пылал.
Кто-то произнес ее имя.
Она открыла глаза.
Повсюду темнота, лишь слабый проблеск света.
Она увидела лицо, узнала голос — Адам Райкер. Со своей мертвой семьей. Они осуждающе смотрели на нее. Но Райкер говорил только с ней:
Она закричала, проваливаясь обратно в темноту.
Пришла какая-то женщина. Золотая богиня. Должно быть, старая подруга, подумала она. Кто-то из далекого прошлого, может, из Йеля или Массачусетского технологического.
Она училась в Массачусетсе? Кажется, нет. А в Йеле? Она не могла вспомнить, и это пугало.
— Все хорошо, — сказала женщина.
— Не помню, как вас зовут, — Сильвия улыбнулась, пытаясь скрыть замешательство, и объяснила, что болеет.
— Подхватили грипп? Сейчас многие болеют.
— Это все больничная еда, — сказала она, попыталась сесть и поморщилась от боли, пронзившей позвоночник.
Женщина с улыбкой покачала головой.
— Никогда не ем с незнакомцами. — Она сунула руку в карман пальто, которое из золотого превратилось в бледно-лиловое, и вытащила змею. Затем подняла ее, и та укусила женщину за лицо. — У меня есть защита.
Мир кувырнулся, встал на ноги, снова кувырнулся.
На стуле у кровати сидела маленькая темноволосая девочка.
— Серена…
Серена протянула руки и нежно обняла Сильвию.
Комнату заливал свет, но на этот раз он успокаивал. Исцелял.
Медсестра меняла флакон на капельнице, Сильвия открыла рот, безуспешно пытаясь поздороваться.
— Так… — медсестра с любопытством посмотрела на нее. — С возвращением.
