Он посмотрел внимательно ей в глаза.
— Я сказал, что у тебя великолепные ноги.
Мадди не знала, что ответить. Думая, что он сказал это лишь для того, чтобы скрыть свой шок, она машинально ответила:
— Приятно от тебя это слышать.
В этот момент Дэн не показался ей милым. Похоже, он расстроился.
— Скажи, мне, Мадди, только откровенно, почему ты так себя ведешь?
— Как?
— Делаешь все, чтобы принизить себя. Она решила, что неправильно его поняла.
— Я вовсе себя не принижаю. Обычная защитная реакция. Мне ли не знать, как я выгляжу. Я вижу себя в зеркале каждый день. Дылда, она и есть дылда. Как я могу убедить кого-нибудь в своей красоте.
Дэн потряс ее за плечи.
— Мадди, я хочу, чтобы ты посмотрела на себя моими глазами.
— Неужели твои глаза не видят, какие у меня большие ноги? Тогда я не знаю, как ты можешь жить с такими глазами.
— Может, ты позволишь мне сказать, что видят эти глаза?
Она посмотрела на его руки, все еще удерживающие ее.
— Похоже, ты меня не отпустишь, пока не выскажешься.
— Умная девочка. — Дэн отпустил ее и отошел на два шага назад. Он стал изучать ее так внимательно, что ей казалось: он видит ее насквозь.
— Я вижу длинные ноги с молочно-белой кожей, и это меня волнует.
Мадди глубоко задышала, чтобы скрыть свое смущение.
Он поднял руку, не давая ей произнести ни слова.
— Я вижу стройные ноги женщины, а не голодающей фотомодели. У тебя очень сексуальные ноги. И твои лодыжки...
Мадди думала, что она больше не выдержит. Она просто таяла как лед и, если бы он сказал что- нибудь про лодыжки, растаяла бы окончательно.
— Мадди! — воскликнула Сюзан у Дэна за спиной. — Томас готов принять вас.
Мадди не могла сдвинуться с места.
— Поспеши, — сказал Дэн, понизив голос. — Я буду тебя ждать.
ГЛАВА ДЕСЯТАЯ
Дэн принял из рук Сюзан стакан с прохладительным напитком, не осознавая, хочет ли он пить. Он оказался абсолютно не готов увидеть Мадди в коротком, облегающем платье. На секунду он почувствовал, что его словно опустили в холодную воду.
Дэн был потрясен. Конечно, он знал, что у нее есть ноги, которые прячутся за длинными черными платьями. И все-таки он не ожидал, что они настолько великолепны.
Он сел поглубже в кресло и тяжело вздохнул. Действительно, у Мадди были шикарные ноги.
Обычные вещи, которые она носила, делали ее менее привлекательной. Кто бы мог подумать, что при ее росте у нее такая потрясающая фигура.
Мадди не была толстушкой. Она была именно такой женщиной, какую Дэн представлял в своих снах. Здоровой и сильной, с плавными линиями фигуры и интригующей женственностью.
Дэн выпил воды, чтобы промочить внезапно пересохшее горло.
Он был зол на семью Мадди, которая внушила ей мысль, что она слишком высокая. Он был зол на весь мир за какие-то немыслимые стандарты красоты. И он был зол на себя. Зачем ему, фотографу, было нужно так долго придерживаться этих дурацких стандартов?
Томас вбежал в приемную, излучая энергию.
— Сюзан, привет. Я пришел сюда, как и обещал. И где же наши гости?
— Привет, Томас. Дэн и Мадди уже здесь. Мадди в любую минуту готова очутиться в вашем кресле.
Томас повернулся, чтобы поздороваться с Дэном Его рот расплылся в широкой улыбке, когда Дэн протянул к нему обе руки.
— Дэн, друг мой, добро пожаловать домой.
Томас был одет во все черное и блестящее. Ему не хватало только черного плаща и шелковой шляпы, чтобы выглядеть настоящим магом.
— Спасибо огромное, что согласился, — сказал Дэн. Томас состроил недовольную гримасу.
— Ты шутишь? Для меня это большое удовольствие. Расскажи, как ты жил все это время?
Не считая Мадди, Томас был единственным человеком, с которым Дэн мог быть полностью откровенным.
— Стал безработным. И теперь все время думаю, что мне делать с собственной жизнью.
Томас нахмурился.
— Все думаешь?
— Да.
— Нью-Йорк скучает по тебе. Каждая модель, которая входит в эту дверь, сожалеет о потере «великолепного» Дэна. Ты можешь вернуться в любой момент.
Дэн потряс головой.
— Нет, спасибо. Пока не очень представляю, что хочу делать, но точно знаю, чего делать не хочу. В моей новой жизни нет места для модельной съемки.
— Я не могу тебя представить без фотокамеры в руках.
— Я тоже. Один мой друг предложил мне заниматься не модельной съемкой, а фотографировать то, что хочется. Не знаю, что я буду делать с этими пленками, но попробую.
— Пока тебе это нравится, я могу быть спокоен за тебя. Все, что ты делаешь, превращается в настоящие драгоценности.
— Охотно принимаю твои комплименты. Томас обернулся, будто искал кого-то.
— Сюзан сказала, что твоя подруга должна быть уже готова. Не хочу заставлять ее ждать. Пойдем. Мы сможем с тобой поболтать, пока я буду работать.
Дэн нервничал. Даже сейчас он раздумывал, не совершил ли он ошибки, приведя Мадди сюда. Разве это не похоже на его прошлый опыт?
Он не раз совершал сделки с совестью, когда звонил сюда, в Нью-Йорк. Ему верилось, что человеку следует реализовать свое понимание красоты. Но если у него нет собственных представлений о красоте, можно ли ему внушать их другим людям?
У него не было ответа на этот вопрос. Единственным оправданием было то, что его мотивы чисты. Мадди обладала той настоящей красотой, которую он долго искал. По его мнению, Мадди не нуждалась в косметике. Но если макияж откроет ей глаза на ее собственную красоту, в этом вряд ли будет что-то плохое.
Дэн занял место напротив Томаса.
— Кстати, насчет моей подруги. Она не из тех, которых я тебе присылал.
— Ты говорил мне, что она не модель.
— Да.
Томас кашлянул.
— Не пытайся меня убеждать, что она некрасивая. Не поверю, что у тебя испортился вкус. Не забывай, я знаю тебя очень давно.
Как объяснить все Томасу, не скомпрометировав, при этом Мадди.
— Она очень красивая, но это не такая красота, как у остальных. — Дэн остановился, взяв под руку Томаса. — И еще она очень ранимая. Я знаю, она такой не выглядит, но это правда.
