Быть в этом блаженномИ горестном мире,Где лозы в долинеИ снег на Памире…Она утешала:— И самое гореПрекрасно! А солнце —Как праздник! И море…Но гибельный кашельДушил напоследок.Цвел странный румянецПод вздохи соседок.Как все: со слезами,С мечтами о рае,В отчаяньи рукиНад бездной ломая.Так роль приближаласьК закату финала,И лебеди плылиПо глади канала.И только афишаИ мраморной урныПрелестная формаНапомнят средь бурнойИ суетной жизниО пламени тела,В котором, как ангел,Душа леденела.Прохожий, подумайО небе за тучей,О женских надеждахПод ивой плакучей.
229. ЗИМА
На зимнем окошке у БлокаХрустальная роза цвела,Орел над аптекой высокоРасправил два черных крыла.Прекрасная Дама смотрелаСквозь слезы на шедший с небесНа снег бертолетово-белый,На черные ветви древес.Дымились над каждой квартиройДымки благодетельных труб,В морозном лесу под секиройЗвенел государственный дуб,Звенел на морозе столетийИ медленно падал в сугроб,И топал, как в детском балете,Медведь косолапый: топ-топ.Но буря дохнула жестокоНа льды фантастических зим —На зимнем окошке у БлокаРастаяла роза, как дым.Париж. 1931