придется платить по счетам. Возможно, что это более или менее правильно, но не для этого раза, мой друг.
Бен невольно улыбнулся, но он отказался доставить женщине-агенту удовольствие, вступив с нею в спор.
– Ваш отец прошел через холокост, но сумел уцелеть, ведь так? – продолжала она расспросы.
Бен пожал плечами.
– Во всяком случае, так мне говорили. – Конечно же, у нее нет никакого права знать правду.
– А Россиньоль был крупнейшим швейцарским банкиром, не так ли? – теперь она, не отрываясь, следила за выражением его лица.
К чему она клонит?
– Так вот почему вы со всей этой толпой австрийских полицейских топтались перед домом Ленца, – сказал он. – Вы явились туда, чтобы меня арестовать.
– На самом деле нет, – все тем же холодным тоном ответила американка. – Чтобы поговорить с вами.
– Вы могли просто попросить меня о разговоре. И для этого вам не понадобилась бы половина полицейских сил Вены. Готов держать пари, что вы были бы рады повесить убийство Россиньоля на меня. И снять ЦРУ с крючка, правильно? Или же вы, в министерстве юстиции, ненавидите ЦРУ? Я, похоже, запутался.
Агент Наварро наклонилась вперед, взгляд ее прекрасных карих глаз сделался жестким.
– Почему у вас оказалось с собой оружие?
Бен снова замялся, но на сей раз всего лишь на одну-две секунды.
– Для самозащиты.
– Так ли… – Это было скептическое утверждение, а не вопрос. – У вас есть разрешение австрийских властей на владение оружием?
– Я полагаю, что это касается меня и австрийских властей.
– Австрийские власти сидят на стуле рядом с мною. Если они решат отдать вас под суд за незаконное ношение оружия, я не стану пытаться воспрепятствовать им. Австрийцы очень не любят иностранных визитеров, у которых оказываются в карманах незарегистрированные пистолеты.
Бен пожал плечами. У нее, конечно, имелись определенные основания для того, чтобы так говорить. Хотя его самого все это в данный момент занимало очень мало.
– Поэтому, мистер Хартман, позвольте мне сказать вам кое-что еще, – продолжала агент Наварро. – Мне почему-то трудновато поверить в то, что вы носите с собой пушку, отправляясь навещать «знакомых ваших друзей». Особенно после того, как ваши отпечатки пальцев были найдены чуть ли не по всему дому Россиньоля. Вы меня понимаете?
– Я бы не сказал. Вы что, обвиняете меня в его убийстве? Если да, то почему не хотите прямо так и сказать? – Бен заметил, что ему трудно дышать; владевшее им напряжение все больше и больше нарастало.
– Швейцарцы считают, что ваш брат вел вендетту против банковского сообщества. Возможно, в вас что-то надломилось после его гибели, и вы решили продолжить преследование, которое начал он, и перевести все на смертоносный уровень. Найти мотивы будет совсем не трудно. Я думаю, что у швейцарского суда не окажется никаких проблем, когда речь пойдет о том, чтобы обвинить вас.
Она что, искренне полагала, что он убил Россиньоля? А если так, то почему специальный следователь из министерства юстиции настолько заинтересовался этим делом? Бен понятия не имел, какими возможностями она располагает в Европе, насколько велики неприятности, в которые он влип, и неуверенность сама по себе вызывала у него излишнюю тревогу. Только не уходить в оборону, говорил он себе. Надо переходить в контратаку.
Бен выпрямился и перевел дух.
– У вас здесь нет никаких полномочий.
– Совершенно верно. Но мне и не нужны полномочия.
Что, черт возьми, она хотела этим сказать?
– В таком случае чего вы хотите от меня?
– Я хочу получить информацию. Я хочу знать, зачем в действительности вы посещали Россиньоля. Зачем в действительности вы посещали Юргена Ленца. Что вам на самом деле нужно, мистер Хартман.
– А если я не хочу делиться этой информацией? – он решил попытаться выжать максимум возможного из конфиденциальности.
Женщина вскинула голову.
– Может быть, вы хотите узнать, что за этим последует? Почему бы вам не повернуть руль и не рискнуть?
«Иисус, у нее толковые мозги», – подумал Бен. Он глубоко вздохнул. Стены комнаты, казалось ему, понемногу сдвигались. Он постарался сохранить непроницаемое, равнодушное выражение лица.
А женщина между тем продолжала:
– Вы знаете, что в Цюрихе выдан ордер на ваш арест?
Бен пожал плечами.
– Это просто смешно. – Он решил, что настало самое время ему перестать защищаться и сделаться агрессивным и разозленным, таким, каким следует быть неправомерно арестованному американцу. – Наверно, привычки швейцарцев знакомы мне лучше, чем вам. С одной стороны, они выдадут ордер на арест, стоит вам выплюнуть на тротуар жевательную резинку. А с другой стороны, у них чертовские проблемы с экстрадицией. – Он немало почерпнул из бесед с Хови. – У кантона Цюриха существуют большие сложности в сотрудничестве с Polizei других швейцарских кантонов. А тот факт, что Швейцария прославилась укрывательством беглецов от налогов, означает, что другие страны придерживаются политики игнорирования швейцарских запросов об экстрадиции. – Это были слова Хови, и Бен с бесстрастным видом пересказывал их, осаживая эту женщину. Следовало дать ей понять, что она не сможет переиграть его. – Цюрихские «быки» клялись, что хотели «встретиться со мной для беседы». Они даже не делали вида, что могут выдвинуть против меня обвинение. Так почему бы нам не перестать толочь воду в ступе?
Женщина-агент снова наклонилась к нему.
– Широко известно, что ваш брат пытался возбудить дело против швейцарского банковского сообщества. Гастон Россиньоль был выдающимся швейцарским банкиром. Вы посещаете его, и он оказывается мертвым. Давайте задержимся на этом. Затем вы внезапно оказываетесь в Вене, где встречаетесь с сыном одного из крупных нацистов, прославившихся своими преступлениями. Притом известно, что ваш отец был в концентрационном лагере. Вся ваша поездка ужасно похожа на некий вояж с целью мести.
Так вот к чему она подводила. Возможно, это и впрямь должно было произвести именно такое впечатление на человека, не знающего правды.
– Это нелепость, – почти не задумываясь, огрызнулся Бен. – Я даже не хочу рассуждать по поводу ваших фантазий с какой-то вендеттой и насилием. Вы говорите о швейцарских банкирах. Я веду дела с этими людьми, агент Наварро. Это моя работа. Международные финансовые операции вовсе не предусматривают буйства и убийств. Самые серьезные травмы, которые можно получить в моем мире, это порезы о листы бумаги.
– Тогда объясните, что же произошло на Банхофплатц.
– Не могу. Швейцарские «быки» много раз задавали мне этот самый вопрос.
– Объясните, как вы разыскали Россиньоля.
Бен помотал головой.
– И все остальное. Валяйте. Я хочу знать, откуда вы узнали их имена и их местонахождение.
Бен лишь молча посмотрел на нее.
– Где вы находились в среду?
– Не помню.
– Случайно, не в Новой Шотландии?
