позже. Но почему их оказалось так много и почему они сосредоточены в таком коротком промежутке времени?
Оставался единственный факт: Бенджамин Хартман знал больше, чем пожелал сказать. А у нее не было ни полномочий, ни основания задержать его. Это глубоко расстраивало Анну. Она вдруг спросила себя, не могло ли ее желание – ладно, пусть навязчивая идея арестовать его – быть продиктованным ее отношением к богатым мальчикам, к старым ранам, к Брэду…
Она взяла лежавшую на краю стола записную книжку, разыскала номер и набрала его.
Ей пришлось довольно долго слушать гудки, прежде чем хриплый мужской голос произнес:
– Донахью.
Донахью был величайшим специалистом по проблеме отмывания денег во всем министерстве юстиции, и Анна потихоньку заручилась его поддержкой перед отъездом в Швейцарию. Она не стала ничего говорить о контексте дела; сообщила лишь информацию о счетах. Донахью не стал возражать против того, что она оставила его в темноте относительно своего расследования; он, похоже, расценил это как вызов.
– Это Анна Наварро, – сказала она.
– А, конечно, ну, Анна, как поживаете?
Она заметила, что ее голос изменился и она заговорила как «свой парень». Это получилось у нее без всякого труда: так говорили приятели ее отца, соседи ее родителей.
– Поживаю нормально, спасибо. А как там наши делишки со следами деньжишек?
– А никак. Мы себе все лбы расшибли о толстенную кирпичную стену. Такое впечатление, будто каждый из покойников получал регулярные переводы на свой счет из какой-нибудь благословенной страны. Каймановы острова, Британские Виргинские острова, Кюрасао… Как раз те самые места, где мы до сих пор не можем пробить стенку.
– А что будет, если вы обратитесь в эти офшорные банки с официальным запросом?
Донахью вдруг разразился громким, отрывистым, похожим на лай хохотом.
– Они покажут нам средний палец. Когда мы обращаемся к ним с запросом по линии ДССП об их финансовых отчетах, они говорят, что рассмотрят этот вопрос в течение ближайших лет. – Анна знала, что ДССП – двухстороннее соглашение о помощи – было в принципе заключено между Соединенными Штатами и многими из этих офшорных приютов. – Британские Виргины и Кайманы хуже всего. Они всегда говорят, что у них это займет два, а может быть, три года.
– Н-да…
– Но даже если бы им нужно было всего-навсего приоткрыть волшебную дверцу и показать, что за ней находится, мы все равно не узнали бы ничего, кроме того, откуда эти деньги прибыли. Можете держать пари на свой месячный оклад, что это окажется какой-то другой офшор. Остров Мэн, Багамы, Бермуды, Люксембург, Сан-Марино, Ангилья. Скорее всего, там обнаружится целая цепь офшоров и подставных компаний. В наши дни деньги могут за считаные секунды несколько раз обойти вокруг света, побывав на нескольких десятках счетов.
– Можно я задам вам один вопрос? – осведомилась Анна.
– Валяйте.
– Каким образом вам и вашим парням вообще удается разыскивать отмываемые деньги?
– О, удается-то удается, – оправдывающимся тоном ответил Донахью. – Только на это уходят годы.
– Потрясающе, – сказала она. – Большое вам спасибо.
В маленькой комнатушке на пятом этаже Sicherheitsbero, в штаб-квартире венской полиции, расположенной на Россауэр-ланде, перед экраном компьютера сидел молодой человек с наушниками на голове. Время от времени он с презрительным видом гасил окурки в большой золотой пепельнице, стоявшей на столе из серой формайки прямо под табличкой «Не курить!».
Под верхней кромкой экрана находилась маленькая рамка. В ней был записан номер телефона, который он контролировал, а также дата, время начала разговора, его продолжительность, измеренная с точностью до десятой доли секунды, и номер вызываемого телефона. В другой части экрана располагался список телефонных номеров, по которым звонили с данного аппарата. Достаточно было навести курсор на любой из номеров, дважды «кликнуть», и записанная в цифровой форме беседа зазвучала бы в наушниках или через внешние динамики. Началась бы пляска небольших красных полосок, сопровождавшая колебания силы звука. Можно было регулировать не только громкость, но даже скорость воспроизведения.
Все телефонные звонки, которые женщина сделала из своего гостиничного номера, были записаны на жесткий диск компьютера. Для этого использовалась современнейшая технология, предоставленная полиции Вены израильтянами.
Дверь в комнатку открылась, и на традиционный для всего учреждения зеленый линолеум ступил детектив сержант Вальтер Хайслер. Он тоже курил. Вместо приветствия он чуть заметно кивнул головой. Техник снял наушники, положил сигарету на край пепельницы и уставился на вошедшего.
– Было что-нибудь интересное? – осведомился детектив.
– Большинство звонков сделано в Вашингтон.
– Строго говоря, предполагается, что, когда мы делаем запись любых международных звонков, мы ставим в известность Интерпол. – Детектив, не меняя строгого выражения лица, подмигнул.
Техник понимающе вскинул брови.
Хайслер пододвинул стул.
– Не будете против, если я к вам присоединюсь?
Калифорния
Молодой миллиардер, компьютерный магнат Арнольд Карр прогуливался со своим старшим другом и наставником в вопросах капиталовложений Россом Камероном по лесу красного дерева в Северной Калифорнии, когда в его кармане зазвонил сотовый телефон.
Эти двое проводили уик-энд в компании, куда входили несколько самых богатых и могущественных людей Америки, в некоем совершенно эксклюзивном местечке, носившем название Богемская роща. В лагере в данный момент были в самом разгаре соревнования по идиотской игре, именуемой пейнтбол. Возглавляли их президент «Бэнк оф Америка» и американский посол при дворе Сент-Джеймского дворца.[65]
В отличие от них Карр, основатель весьма преуспевающей компании, занимавшейся разработкой программного обеспечения, воспользовался редкой возможностью пообщаться со своим приятелем, таким же, как он сам, миллиардером Россом Камероном – его часто называли мудрецом из Санта-Фе. Поэтому они подолгу бродили по лесу, беседуя о деньгах и бизнесе, о филантропии и коллекционировании произведений искусства, о своих детях и не имевшем себе равных строго секретном проекте, к которому им обоим предложили присоединиться.
Карр с видимым раздражением вытащил из кармана пендлтоновской клетчатой рубашки крошечный аппаратик. Этот номер был очень мало кому известен, а тем немногочисленным служащим, которые могли бы решиться позвонить по нему, было строго-настрого сказано, чтобы они ни в коем случае не беспокоили его во время уик-энда.
– Да, – проронил он.
– Мистер Карр, мне очень жаль, что приходится беспокоить вас воскресным утром, – промурлыкал голос. – Это мистер Холланд. Надеюсь, что я не разбудил вас.
Карр узнал голос своего абонента еще до того, как тот представился.
– О, нисколько, – произнес он неожиданно сердечным тоном. – Я поднялся уже несколько часов назад. А что случилось?
– Позвольте мне подумать, что я могу сделать, – сказал Карр, когда «мистер Холланд» закончил говорить.
Глава 27
Бен попал в свою гостиницу около девяти вечера. Он был голоден, но не мог ничего есть; его трясло от чрезмерного количества кофеина. Выйдя из полицейского управления, он взял такси, поскольку о том, чтобы ездить на арендованном «Опеле Вектра» не могло быть и речи. Два окна машины выбили во время перестрелки, и кожаные сиденья были густо усыпаны округлыми кусочками безопасного стекла.
В вестибюле было тихо, постояльцы гостиницы или еще не вернулись с обеда, или уже разошлись по своим номерам. На полу лежали, пересекаясь одна с другой, несколько ковровых дорожек в восточном
