– Еще он спросил, каким рейсом вы улетели в последнюю ночь. Сказал, что мог бы избавить вас от хлопот, предоставив истребитель министерства обороны...
– И что вы ему на это ответили? – резко перебил Сэма Тривейн.
– Не беспокойтесь, мы сказали, что ничего не знаем. Посмеялись, что с вашими связями и деньгами вам ничего не стоит самому купить самолет. Боннер принял шутку вполне нормально.
Энди переложил трубку в другую руку, сделал знак Филис, чтобы она зажгла ему сигарету. Затем спокойно и уверенно произнес:
– Послушай, Сэм! Я хочу, чтобы ты отправил телеграмму, обычную телеграмму начальству Боннера... Подожди, не перебивай! Мы не знаем его начальника, так что отправь в отдел кадров министерства обороны. Сообщи, что, как нам известно, Боннер взял отпуск, и спроси, с кем в случае необходимости мы можем связаться в Вашингтоне. Только чтобы никакой тревоги не чувствовалось. Понимаешь?
– Да, конечно. Мы просто заметили, что он исчез. Если бы не договоренность о совместном ужине, мы бы его не хватились.
– Вот именно... Они явно ожидают, как мы будем реагировать!
– Если только они сами знают, что его нет...
Марио де Спаданте сидел за кухонным столом в рубашке с короткими, рукавами. Его жена, крупная, полная женщина, убирала со стола тарелки, а дочь, такая же толстая, как мать, поставила перед отцом бутылку «Стреджи». Младший брат Марио, в полевой армейской форме, сидел напротив и пил кофе.
Коротким, властным жестом выставив из кухни и жену и дочь, Марио налил в стакан для бренди желтую жидкость и взглянул на брата.
– Продолжай. Только, прошу тебя, будь точным!
– Да мне и говорить-то особенно нечего. Самые простые вопросы... «Где находится мистер де Спаданте? Нам нужно поговорить с мистером де Спаданте!» Они хотели узнать, где ты. Уже потом, когда я понял, что они из «Торрингтон-металз», где работает брат Джино, я сообразил. Одним из этих парней был Пейс, партнер Тривейна... Помнишь?
– И ты сказал ему, что я в Майами...
– Даже сообщил название отеля, в котором всегда отвечают, что ты только что уехал!
– Хорошо... А где теперь Тривейн?
– Его жену положили в больницу, в Дариене. Проверяют на рак...
– Было бы лучше, если бы его самого положили! Вот уж кто действительно болен! Он даже не подозревает, как он болен!
– Что ты хочешь, чтобы я сделал, Марио?
– Выясни, где он сейчас. В Дариене, в Гринвиче или где-то еще... Может, в мотеле или у кого-нибудь из своих друзей. И не беспокой меня, пока не узнаешь. Я буду в Вегасе, что-то я подустал, Оджи...
Оджи де Спаданте встал из-за стола.
– Я поеду туда сам. Потом позвоню... А если найду его сегодня после обеда или вечером?
– Тогда звони! Ты что, не понял меня?
– Но ведь ты не совсем в порядке!
– Ничего, тут я быстро приду в себя! Слишком много дерьма за последнее время! Но теперь сам Тривейн получит хорошую взбучку! Я жду этого целых девять лет! Девять лет на это работаю! Дерьмо поганое!
И с этими словами Марио де Спаданте плюнул на свой собственный кухонный стол.
Глава 28
Больничный обед, который дал Джон Спрэгью в честь Филис и Эндрю, заметно отличался от обычных обедов в клинике. Ничего удивительного: Джонни послал в лучший ресторан машину «Скорой помощи», и она доставила подносы с мясом, омарами, а также двумя бутылками «Шатонеф дю пап». Доктор Спрэгью также напомнил своему товарищу детства, что скоро начнется компания Нью-Йоркского фонда, и он ждет, что фонд свяжется с Эндрю.
Филис пыталась отвлечь мужа от разговоров о подкомитете, но это оказалось невозможным. Известие об исчезновении Пола Боннера вывело его из себя, встревожило и разозлило.
– А не мог он взять пару деньков для отдыха? Ты же сам говорил, что работы у него не так уж много. Может, ему просто все надоело? Вполне могу себе это представить.
– Да, но не после той душераздирающей истории, которую я ему рассказал тем утром! Он так разошелся, что хотел поднять на ноги весь военный Медицинский корпус... Готов был ради меня на все. И те две последние встречи, по его словам, самое меньшее, что он смог сделать...
– Дорогой...
Филис поставила бокал с вином на стол и забралась в кресло, поджав под себя ноги. Последние слова Эндрю почему-то ее встревожили.
– Послушай, мне нравится Пол... Конечно, его суждения отличаются экстремизмом, вы то и дело спорите с ним, но не это главное. Я знаю, почему он мне нравится: никогда не видела его злым. Он всегда добр, готов посмеяться и хорошо провести время... Он был очень мил с нами, если вдуматься...
– Ты так думаешь? Что ж, я с тобой согласен.
– И все же в нем должна быть злость, если учесть, кем он был и чем занимался.
– И под этим готов подписаться, что еще?
