– Вы сгоните этого человека с кресла! – последовал вслед за хрюканьем ответ.
– Но это же глупо!
– Вы сделаете то, что я вам говорю: сейчас не время для дискуссий! Затем к вам подойдут. Через пятнадцать минут.
– Но послушайте! Я только что встал и даже еще не завтракал! Да и побриться мне не мешало бы…
– Я сказал: через пятнадцать минут, майн герр!
– Я же голоден!
В ответ послышалось щелканье, и связь прервалась.
– Черт бы его побрал! – выругался Сэм, поворачиваясь к Лилиан и ожидая, что она скажет. Но той уже не было на кровати. Одетая в его банный халат, она стояла по другую ее сторону.
– Говоря по правде, дорогой, этот звонок помог нам. Тебе пора заняться делами, а мне надо идти на курсы.
– На курсы?
– «Ди ерстклассиге штрудельшюле» – «Высшие курсы кулинарного искусства», – пояснила Лилиан. – Может, они не так много дают, как парижские «Кордон Блю», но зато более увлекательные. Занятия начинаются в полдень. Я буду учиться на Лейпцигштрассе, это за Унтер-ден-Линден. И мне надо спешить.
– А как же мы? Завтрак и… утренний душ?
– Занятия заканчиваются в половине четвертого, – засмеялась тихо Лилиан. Нежно и искренне. – И мы снова здесь встретимся!
– В каком номере ты живешь?
– В пятьсот одиннадцатом…
– А я – в пятьсот девятом!
– Я знаю, – ответила Лилиан. – И это хорошо!
– Еще бы!
В холле отеля произошло непредвиденное. «Кресло у окна» оказалось занято тщательно подстриженным пожилым человеком. Он дремал, упершись в грудь тяжелым, жирным подбородком. На коленях, к его несчастью, лежал сложенный пополам «Шпигель».
Почтенный немец сначала удивился, а потом и разъярился, когда к нему подошли с двух сторон двое мужчин и вполне определенно попросили его следовать за ними. Сэм дважды пытался вмешаться, объясняя, насколько он мог делать это, что у него тоже есть сложенный пополам «Шпигель». Но это ему ничего не дало, поскольку мужчин интересовал только тот, кто по-прежнему сидел в кресле. И Дивероу ничего не оставалось, кроме как, стоя там, где он стоял, начать каждые двадцать секунд скрещивать ноги.
Кончилось это тем, что к нему подошел дежурный капитан и на превосходном английском объяснил, где находится туалет.
Тем временем какая-то рослая женщина, удивительно похожая на Дик Баткус, вступила в схватку с двумя гестаповцами. Причем сражалась она с ними коробкой из-под шляп и огромной кожаной сумкой.
И тогда Сэм принял единственно правильное в создавшейся ситуации решение. Схватив одного из налипших на старика за шею, он оттащил его в сторону.
– Ты сумасшедший сукин сын! Вам нужен я! Ведь вас за мной послал Кёниг, не так ли?
Тридцать секунд спустя Дивероу вывели из отеля «Кемпински» на соседнюю аллею. Немного поодаль, занимая чуть ли не все пространство между домами, стоял огромный открытый грузовик со свисавшим сзади него брезентом. В кузове, от пола до самого верха, громоздились одна на другой сотни клеток, в которых, судя по всему, пищали тысячи цыплят.
По центру грузовика, между клетками, проходил узкий коридор, доходивший до заднего окна кабины. У окна стояли две маленькие табуретки.
– Эй, давай сюда! Это смешно! И, черт побери, против всех санитарных правил!
Сопровождавшие Сэма делали все, как истинные немцы: и кивали головами, и улыбались, и даже подсадили Сэма в грузовик, подтолкнув его затем по восемнадцатидюймовому проходу к табуреткам.
И пока он пробирался вперед, его со всех сторон атаковывали острые клювы птиц. Полуденное солнце было совершенно не видно из-под брезента. Невыносимо пахло куриным пометом.
Они ехали почти час, все более удаляясь от города. Время от времени их останавливали солдаты ГДР и, проверив документы, позволяли им ехать дальше, всякий раз опуская в карман дойчмарки.
Наконец они въехали на территорию большого сельскохозяйственного комплекса. Через небольшое отверстие между клетками и свисавшим сзади брезентом можно было видеть пасшийся на лугу скот, силосные ямы и амбары.
Когда машина остановилась, конвойный номер один улыбнулся тевтонской улыбкой и вывел Сэма на солнечный свет. Затем, не дав ему опомниться, его втолкнули в просторный сарай, пропахший мочой и свежим навозом, и какими-то закоулками провели к стойлу. Целый ряд голубых лент указывал на то, что здесь содержался заслуживший несколько наград бык.
Внутри этой клетушки, среди навозных куч, неподвижно сидел на скамеечке для доения коров человек, который, как предполагал Сэм, и должен был быть Генрихом Кёнигом.
Немец, не подумав даже подняться, пристально рассматривал Дивероу. В его маленьких глазках, окруженных тяжелыми складками кожи, сверкали молнии.
– Итак… – продолжая сидеть и делая знак конвою удалиться, презрительно произнес Кёниг.
– Итак? – вторил Сэм, слегка запинаясь и чувствуя на своей спине мокрое куриное дерьмо.
– Вы и есть представитель чудовища, именуемого генералом Хаукинзом? – спросил Кёниг, выговаривая букву «г» в слове «генерал» на немецкий лад.
– Я хотел бы сразу же разъяснить вам, если, конечно, мне это удастся, – проговорил Сэм, сопровождая свои слова деланым смехом, – что на самом деле я едва знаю этого человека! Я самый обыкновенный юрист из бостонской конторы некоего маленького еврея по имени Пинкус, который вряд ли бы вам понравился! Моя мать живет в Квинси, и по странному совпадению…
– Довольно! – Громкий окрик мог быть услышан далеко от скамеечки. – Достаточно того, что вы – представитель этого дьявола!
– Что касается этого определения, то я бы мог поспорить с вами, поскольку оно нуждается в подтверждении. И я не верю…
– Ты шакал! Подлая гиена! Подобные тебе собаки лают громко только тогда, когда их вдосталь кормят мясом. Кто он, этот Хаукинз? Он что, связан с Геленом?
– С кем?
– С Геленом!
Дивероу вспомнил, что так звали обер-шпиона Третьего рейха, который после войны продавал и покупал все фракции. И сразу же подумал о том, что ему следует как можно быстрее разуверить Кёнига в этой мысли, поскольку тот мог протянуть ниточку от этого Гелена и к нему, к Сэму Дивероу, который никогда не имел с этими кругами ничего общего.
– Конечно, нет! Полагаю, генерал Хаукинз даже не слышал этого имени. Как и я.
Куриный помет таял под рубашкой Сэма, растекаясь по всей спине.
Медленно поднявшись со скамеечки, Кёниг заговорил язвительно, с нескрываемой враждебностью:
– Генерал вызывает у меня невольное уважение, поскольку прислал ко мне такого идиота, как вы! Давайте сюда бумаги, недоделанный!
– Вот…
Сэм достал из кармана копию договора о создании «Шеперд компани».
Немец принялся внимательно изучать страницу за страницей. Свою реакцию после прочтения всех этих документов он выразил в испускании воздуха и фырканье.
– Это черт знает что! Вопиющая несправедливость! Политические противники окружают меня со всех сторон! И все желают только одного: чтобы я сгинул!
В уголках рта немца появилась пена.
– Я с вами совершенно согласен, – энергично кивнул головой Дивероу. – И на вашем месте я бы швырнул все эти бумаги в огонь!
– Так я вам и поверил! Вы все одержимы только одной идеей: подставить меня! А то, что я сделал для
