Боллингер вскрыл конверт, достал листок, прочитал и побледнел.
– Скажите ему, пусть подождет! – приказал он. – Итак, на чем мы остановились? – Вице-президент обвел взглядом присутствующих.
– На цене, – ответил бостонец. – Мы говорили о том, что почем. Я прав, конгрессмен?
– Звучит несколько грубовато, но при определенных обстоятельствах вполне допустимо.
– А мы, конгрессмен, сразу это поняли, едва лишь вас вынесло в открытое море, – сказал загорелый тип в футболке.
– Я не моряк, – заметил Кендрик. – Нельзя ли пояснить свою мысль?
– Вы что-то там говорили про конкуренцию со стороны немцев, французов и японцев. У вас что, возникли трудности?
– Имеете в виду финансовые? – спросил Эван. Помолчав, он покачал головой и добавил: – Как говорится, мне здесь не на что опереться. Я, конечно, могу взять кредит от семи до десяти миллионов, но, разумеется, под кабальные проценты.
– А если мы предоставим вам кредит без всяких кабальных условий? – спросил бостонец.
– Джентльмены, – бросил Боллингер, поднимаясь со своего места, – я должен вас покинуть, меня ждут. Если есть ко мне вопросы, спрашивайте.
– Мы недолго, господин вице-президент, – сказал Кендрик, понимая, почему Боллингер не хочет присутствовать при разговоре о деньгах. – Я уже говорил, что не собираюсь от вас ничего скрывать, и хотел бы поставить вас в известность о своем решении.
– Понял, Эван, я все понял! – кивнул Боллингер. – Зайдите ко мне перед уходом. Я буду у себя в кабинете.
Как только вице-президент США вышел из библиотеки, его помощники мгновенно показали свое истинное лицо.
– Ну что, сынок? Как настроение? Теперь мы поговорим на равных, – ухмыльнулся тот, что в футболке, подойдя к камину и облокотившись на каминную полку.
Кендрик смерил двухметрового верзилу взглядом с головы до ног и произнес с расстановкой:
– Мы с вами не состоим в родственных отношениях, поэтому прошу избавить меня от панибратства.
– Большой Том всегда так разговаривает, – заметил бостонец. – Вы не возмущайтесь! Он не хотел вас обидеть.
– Очень может быть, но я хотел бы напомнить, что обижать людей значительно проще, чем делать добро, поэтому так распространено зло.
– Ой, конгрессмен, давайте без нравоучений! – ухмыльнулся субъект в темно-синем блейзере с золотыми пуговицами. – Если уж на то пошло, мы хотим от вас избавиться. Вам это понятно?
– Разумеется.
– А знаете, почему вы нам не подходите?
– Почему?
– Потому что мы намерены вкладывать средства в укрепление обороноспособности страны, а вы, как выяснилось, собираетесь делать нечто противоположное.
– Кто вам сказал, что я против? Я обеими руками за укрепление обороноспособности, но только не в ущерб бюджету. Вам, должно быть, известно, что разработка систем наступательного оружия съедает сорок процентов расходов на вооружение. Это чересчур расточительные затраты.
– Совершенно верно! – заметил первый помощник. – Но эти расходы можно с лихвой покрыть при помощи коммерции, о чем мы тут уже упоминали.
– Каким же это образом, если тратятся миллиарды?
– Бросьте, Кендрик! Силы свободного рынка способны откорректировать любые затраты. Конкуренция, конгрессмен, конкуренция…
– Создается впечатление, что эти миллиардные затраты в таком случае производятся преднамеренно, то есть находят одобрение как в Пентагоне, так в кулуарах конгресса, где крутятся всякие ловкачи из Министерства обороны.
– Если создается такое впечатление, тогда следует не разглагольствовать, а действовать! А вы, видите ли, строительством в арабских странах намерены заниматься! – повысил голос тип в футболке.
– Ну, конгрессмен, что вы на это скажете? Или, может, желаете, чтобы нас обогнали русские? – Тот, что парился в темно-синем блейзере, достал носовой платок и промокнул испарину, выступившую на лбу.
– При чем тут русские? Мы говорим сейчас о неоправданных затратах на гонку вооружений, – отозвался Кендрик.
– Русские, они марксисты, русские – фанатики! – выкрикнул тип в футболке. – Они глупцы, а глупость, как известно, ведет к глобальной трагедии, когда, выживают самые сильные и ловкие. Словом, конгрессмен, занимайтесь критиканством либо в сенате, либо в палате представителей, но администрацию не трогайте, а то вы нас всех погубите. Мы этого не потерпим. Вам понятно?
– Вы что же, считаете, я для вас представляю угрозу?
– А то нет?! Так что отправляйтесь в свою арабскую Азию и наверстывайте там упущенное!
– Позвольте поинтересоваться, с какими средствами? – спросил Эван.
– Для начала позвольте вопросик?
– Пожалуйста.
– Счет на пятьдесят миллионов долларов вас устроит?
– Где?
– В Цюрихе, в банке «Гемайншафт»…
– Звучит убедительно, но, по-моему, это только слова.
– Это только по-вашему, а у нас слова не расходятся с делами.
– В таком случае хотелось бы знать, под чье гарантийное обеспечение банк выдаст ссуду?
– Банку известно, а вам знать необязательно.
Кендрик задумался. Кто же этот всемогущий человек, который связан с террористическими организациями и в долине Бекаа, и на Кипре?
– Хорошо, – сказал он. – Я сообщу подтверждение об открытии счета в Цюрихе через двенадцать часов. Этого времени достаточно? – добавил он, поднимаясь со своего места.
– Более чем, – сказал субъект в темно-синем блейзере. – Но когда получите подтверждение от нас, не откажите в любезности, пришлите телеграфом в адрес вице-президента копию уведомления штаб-квартиры по выборам президента в Чикаго о своем отказе баллотироваться на пост вице-президента.
Кендрик кивнул.
– Что ж, джентльмены, – сказал он, – разрешите откланяться.
Выйдя в холл, он столкнулся с черноволосым кряжистым молодым человеком, у которого были резкие черты лица и пристальный взгляд. Жетон зеленого цвета на лацкане говорил о том, что это секьюрити.
– Добрый вечер, конгрессмен, – сказал сексот, протягивая руку. – Для меня большая честь приветствовать вас.
– Добрый вечер. – Кендрик ответил крепким рукопожатием.
– Конгрессмен, я прекрасно знаю, что мы не должны распространяться на тему о том, кто здесь бывает, – продолжил секьюрити, не отпуская руку Эвана, – но приходится нарушить это правило ради моей матушки. Она живет в Нью-Йорке. Пожалуй, ее бзик выглядит сродни помешательству, но она считает, что вы должны претендовать на место папы римского.
– Ну, только если папская курия сочтет, что без меня в Ватикане обойтись никак не смогут, – улыбнулся Кендрик. – Вице-президент попросил меня зайти к нему. Он предупредил, что будет у себя.
– Да, да, конечно! Его дверь направо, пожалуйста. Он будет рад, поскольку у него сейчас весьма нервный посетитель. Я лично его проверил. Оружия при нем, конечно, не оказалось, но вещи с собой я ему взять не позволил. – Секьюрити кивнул на портплед, перекинутый через спинку стула возле двери. На полу стоял черный медицинский саквояж.
Эван уставился на эту принадлежность медицинских работников. Где он видел этот саквояж? Память сработала мгновенно. Высокий, улыбчивый врач… Появляется на пороге его дома, жизнерадостным тоном заявляет, мол, вот только послушает легкие, возьмет кровь на анализ и…
– Если вы не против, – сказал Кендрик, – откройте, пожалуйста, дверь!
