– Сначала я обязан постучать, – возразил секьюрити.
– Делайте так, как я говорю, – бросил резко Кендрик.
– Вице-президент будет недоволен, сэр. У нас принято прежде стучать.
– Ни прежде, ни после! – сказал Кендрик, выделяя голосом каждое слово. – Распахните дверь, я беру на себя всю ответственность.
– Да, да, конечно! Если кто и имеет право входить без стука, то это вы…
Дверь распахнулась, и до Кендрика долетели слова, сказанные Боллингером:
– То, что вы предлагаете, – сущее безумие! – Он оглянулся. – Вы ко мне?
Кендрик ворвался в кабинет и остолбенел, встретившись взглядом с доктором Юджином Лайонсом, с несуществующим Юджином Лайонсом.
– Это вы? – закричал Эван, обретя дар речи. – Он умирает… Вы убили его, он умирает из-за вас… Вы все будете виноваты в его смерти, все…
В следующее мгновение голову Кендрика как бы сдавило железным обручем, сильный удар коленом в промежность пронзил его острой болью, к тому же чьи-то сильные пальцы надавили на глазные яблоки…
Несмотря на страшную боль, он все-таки различил торопливые приглушенные реплики:
– Держу его, не двинется!
– Закройте дверь!
– Принесите мой саквояж! Проследите, чтобы никто не вошел!
– О господи! Он знает, он обо всем догадался…
– Что нам делать?
– Я знаю кое-кого, кто нам поможет.
А потом Кендрика обволокла темнота, что сродни забвению.
Глава 40
Сначала Кендрик ощутил влажный ветер и брызги на лице, потом покачивание. Где это он? Эван открыл глаза. Темно… Он на корме какого-то судна. За кормой вспенивается кильватерный след… Кендрик попытался привстать. Ничего себе! Нет возможности пошевелить ни рукой, ни ногой. Оказывается, его крепко-накрепко пристегнули брезентовыми ремнями к железному полукреслу, прикрепленному болтами к полу, на котором размытая полоса света.
Кендрик оглянулся и встретился взглядом с темноволосым секьюрити, у которого матушка проживает в Нью-Йорке и прочит конгрессмена Эвана Кендрика на место папы римского. Вот так так!
– Ну что, конгрессмен? Смотрю, вы, грубо говоря, оклемались, – произнес секьюрити нараспев и с явной усмешкой.
– Ты что это себе позволяешь? – рявкнул Кендрик. – Ну-ка, расстегни ремни!
Эван завозился, пытаясь высвободить руки.
– Сильная килевая качка, конгрессмен! – сказал секьюрити. – Пришлось принять соответствующие меры, дабы вы не свалились за борт. Я вот и сам пристегнулся! Был бы штиль – другое дело! А вам требовалось непременно побыть на свежем воздухе.
– Побыть на свежем воздухе, – повторил Кендрик с сарказмом в голосе. – Каким образом я здесь оказался? Насильно меня сюда доставили? Вкололи наркотики? Учтите, вы ответите за противоправные действия по всей строгости закона, а это как минимум двадцать лет. А этот сукин сын Боллингер подвергнется импичменту и…
– Спокойно, конгрессмен, спокойно! – оборвал его секьюрити, вскидывая руки и делая останавливающий жест ладонями. – Наркотики какие-то выдумали… Седативный препарат пришлось вколоть. Да! А то вы прямо чуть с ума не сошли… Набросились на гостя вице-президента ни с того ни с сего… Вы же могли его убить!
– Его мало убить, этого негодяя! Где он, где Лайонс? Где этот врач-преступник?
– Врач-преступник? С чего это вы взяли?
– Все вы преступники! Машина, на которой я приехал к Боллингеру, где она? Водитель, который был за рулем, прекрасно знает, что я не покидал резиденцию Боллингера. Да и в офисе у меня знают, что вечером я отправился на встречу с ближайшими помощниками вице-президента и не вернулся.
– Как это не выходили? Вышли, сели в машину и уехали. Правда, вы не очень хорошо себя чувствовали, поэтому надели очки с затемненными стеклами, да еще водителю довольно щедрые чаевые отвалили.
Судно сделало поворот и накренилось на правый борт. Эван зажмурился, а когда судно выровнялось, он открыл глаза и, к своему величайшему удивлению, обнаружил, что на нем чужие брюки из вельвета в широкий рубчик и джинсовая рубашка черного цвета.
– Подлецы! – сказал он и поморщился. – Но ведь кто-то все-таки видел меня в отеле?
– В каком отеле? – ухмыльнулся секьюрити. – Вы ни в какой отель не заезжали. Как только сели в машину, сразу велели водителю отвезти вас в парк Бальбоа. Мол, там у вас назначена деловая встреча. И добавили, что, когда будете возвращаться домой, возьмете такси.
– Ты, сукин сын! – выкрикнул Кендрик. – Переодел в мою одежду какого-то подлеца, разыгравшего спектакль с водителем вице-президентской машины. – Вы все – подонки и наемные киллеры!
– Остыньте, конгрессмен! Спектакль, как вы выразились, с переодеванием имел место, но это было сделано исключительно для того, чтобы вас не узнали, поскольку вы вели себя неадекватно. Что вы там, что ширяли, нам неведомо, но то, что вы вели себя как pazzo,[58] говоря словами моего дедушки, сомнения ни у кого не вызывало. Вы меня понимаете?
– Va bene,[59] мафиозный мошенник! Я слышал, как ты талдычил, что берешь всю ответственность на себя. «Я знаком кое с кем, кто все сделает как надо». Это что, не ты говорил?
– Конгрессмен, я к вам великолепно отношусь, даже восхищаюсь вами, но зачем же меня оскорблять? Если я итальянец, то сразу мафиозный мошенник?
– Не забудь задать этот вопрос федеральному прокурору Нью-Йорка, – ответил Кендрик, поджимая ноги, так как судно вдруг резко задрало нос, а затем ухнуло вниз. Килевая качка усиливалась.
– Штормит здорово, – сказал секьюрити. – Можно и на дне оказаться, но нельзя. Многие видели в парке Бальбоа мужчину, сильно смахивающего на вас по описанию. Я имею в виду, одет как вы. Это когда вы вылезли из лимузина и зашагали по направлению к кофейне «Валтасар».
– Куда?
– В кофейню под названием «Валтасар». Историю Валтасара знаете, вернее, про валтасаров пир слышали?
– Слышал, и что?
– Ничего, просто в этой кофейне собираются арабские студенты. Так сказать, отпрыски состоятельных семей из Ирана, Саудовской Аравии, Египта… Палестинцы тоже частенько наведываются.
– И что?
– Ничего особенного. Просто эта кофейня у полиции под наблюдением, так как иногда вместо кофе с традиционным кардамоном арабские сынки и дочки употребляют огнестрельное и холодное оружие. Пистолеты, автоматы, кинжалы, ножи… Студенты вообще эмоциональный народ, а арабские – в особенности.
– И меня, стало быть, видели в этой кофейне, и нашлись желающие это подтвердить?
– В вашей храбрости, конгрессмен, никто никогда не сомневался и не сомневается. Вам не только какая-то там кофейня по плечу, но и целый султанат Оман. Да и Бахрейн тоже! О резиденции вице- президента США я уж и не говорю…
– Да уж говори! Договаривай… Так будет вернее. Скажи, что мне и взятка по плечу, в смысле, что меня и купить можно.
– Минуточку, конгрессмен! Чего не знаю, того не знаю, в смысле – ведать не ведаю, с какой целью вы пожаловали с визитом к вице-президенту. Мое дело – обеспечение безопасности, вот и все.
– Ну да, конечно, ты же «знаком кое с кем, кто все сделает как надо»! Кто же этот «кое-кто», похожий на меня, кого подвезли на лимузине до парка Бальбоа? А те, что занимались моим перемещением из резиденции Боллингера на это судно, их сколько всего?
