– Не уверена, что Милош считал проблему настолько серьезной, Иаков. – Адвокат Лоуэлл наклонилась вперед, опершись локтями о стол и длинными пальцами подпирая правый висок. – Говорил он это в действительности или нет, – несущественно, но, безусловно, настаивал на том, что Кендрик – чрезвычайно, даже немодно, высокоморальный человек. Он так ненавидит коррупцию, что пошел в политику, чтобы заменить коррупционера.
– И поехал в Оман, – добавил Гидеон Логан, – потому что верил, что он, со своим опытом, может помочь. Кендрик совершенно не помышлял ни о какой награде для себя – это нам было доказано.
– И вот почему мы все убедились, что его кандидатура подходит. – Мандель кивнул. – Необычайный человек на весьма обычном поле политических кандидатов. Но достаточно ли этого? Согласится ли он сам, даже если возникнет кампания на национальном уровне, которую так хорошо подготовил Милош?
– Предположение было такое: если его позовут искренне, он откликнется, – спокойно пояснил Уинтерс. – Но является ли это предположение точным?
– По-моему, да, – отозвалась Маргрет Лоуэлл.
– По-моему, тоже. – От кивка крупная голова Логана переместилась вперед, в освещенное пространство. – И все же Иаков прав. Мы не можем быть уверенными наверняка, а если мы ошибаемся, то эти волки – Боллингер и компания – вступят во власть в следующем январе.
– Предположим, Кендрик столкнется с альтернативой ваших волков, с доказательством их продажности, укоренившейся закулисной власти, пропитавшей всю вашингтонскую структуру? – спросил Уинтерс. Его голос звучал не монотонно, как раньше, а весьма живо. – Думаете, при таких обстоятельствах он согласится?
Огромный черный предприниматель, прищурившись, откинулся назад, в тень:
– Зная все, что мы знаем… да, да, я так думаю.
– А вы, Маргрет?
– Согласна с Гидом. Кендрик правда замечательный человек – с политической совестью, полагаю.
– Иаков?
– Конечно, Самуил, но как это сделать? У нас нет документации, никаких официальных записей. – Господи, мы даже наши собственные записки сожгли! Кроме того, мы не можем себя обнаружить, а Варака больше нет.
– На его место у меня есть другой кандидат. Человек, который в случае необходимости сможет заставить Эвана Кендрика поверить в то, что он слышит правду. Всю правду, если он ее еще не знает.
Потрясенные, члены «Инвер Брасс» во все глаза уставились на своего председателя.
– Что вы такое, черт возьми, говорите, Сэм? – вскричала Маргрет Лоуэлл.
– Варак оставил инструкции на случай своей смерти, а я дал ему слово не открывать их, пока он жив. Я сдержал слово, не хотел знать то, что он мог мне сообщить… Но вскрыл их прошлой ночью, после звонка Митчелла Пейтона.
– Как вы справитесь с Пейтоном? – спросила вдруг встревоженная Лоуэлл.
– Мы встречаемся с ним завтра. Вам всем нечего бояться: он ничего не знает о вас. Мы или придем к соглашению, или нет. Если нет, я прожил долгую и успешную жизнь – это не будет жертвой.
– Простите, Самуил, – нетерпеливо вмешался Гидеон Логан, – но мы все сталкиваемся с подобными решениями; если бы это было не так, мы бы не сидели за одним столом. Так что за инструкции оставил Варак?
– Связаться с человеком, который может держать нас – или, предположительно, коллективно вас – полностью и официально в курсе. Этот человек с самого начала был информатором Варака. Без него Милош никогда не смог бы сделать то, что он сделал. Когда наш чех обнаружил расхождение в регистрационных данных Госдепартамента шестнадцать месяцев назад, Кендрик был зарегистрирован на входе в Госдеп, но не было отметки о его выходе. Варак знал, где искать. Он нашел не только добровольного, но и преданного информатора… Конечно, заменить Милоша невозможно, но сегодня, в век высоких технологий, наш новый координатор считается одним из наиболее перспективных молодых чиновников в правительстве. В Вашингтоне нет крупного министерства или ведомства, которые не соперничали бы за его услуги, а частный сектор уже по меньшей мере дважды предлагал ему должности, предназначенные для экс-президентов и госсекретарей.
– Он, должно быть, выдающийся юрист или самый молодой эксперт по международным отношениям? – предположила Маргрет Лоуэлл.
– Ни то ни другое, – возразил седовласый председатель «Инвер Брасс». – Его считают крупнейшим специалистом в области компьютерных технологий во всей стране, а возможно, и на всем Западе. К счастью для нас, он происходит из относительно богатой семьи и частная промышленность его не привлекает. В своем роде он, как и Варак, предан идее превосходства нашей страны… В общем, когда он догадался о своих дарованиях, то стал одним из нас. – Уинтерс перегнулся через стол и нажал кнопку слоновой кости. – Входите, пожалуйста.
Массивная дверь необычайной библиотеки распахнулась, и на пороге показался молодой человек не старше тридцати лет. Первое впечатление было такое, будто он сошел с глянцевого плаката рекламы модной мужской одежды из дорогих магазинов. Костюм его не был сшит по мерке, однако и не выглядел дешевым, только скромным и изящным. Но самым поразительным было его точеное, почти идеально греческое лицо.
– Ему надо забыть о компьютерах, – тихо произнес Иаков Мандель. – У меня есть друзья в агентстве Уильямса Морриса. Они дадут ему роль в телесериале.
– Да входите же, пожалуйста, – перебил Манделя Уинтерс, кладя ему руку на плечо. – И, будьте добры, представьтесь.
Уверенно, но не самонадеянно молодой человек прошел к западному концу стола, под черный свиток на стене, который, если его раскрутить, превращался в экран. Какое-то мгновение он постоял, глядя вниз, на пятна света на столе, затем проговорил:
– Оказаться здесь для меня особая честь. Меня зовут Джералд Брюс, в настоящее время я директор ГКО в Госдепартаменте.
– ГКО? – переспросил Мандель. – Снова сокращения?
– Отдел глобальных компьютерных операций, сэр.
Когда лучи калифорнийского солнца проникли в окна больничной палаты, Калейла, обнимавшая Эвана, тихонько разжала руки, села на кровать и устало улыбнулась. На ее ресницах еще не высохли слезы, а светло-оливковая кожа была бледна.
– Добро пожаловать в страну живых, – сказала она, беря его за руку.
– Рад быть здесь, – слабо прошептал Кендрик, пристально глядя на нее. – Когда я открыл глаза, то не был уверен, что это ты… Думал, они снова проделывают со мной свои штучки.
– Штучки?
– Они забрали мою одежду… Я был в каких-то старых вельветовых штанах, потом в моем голубом костюме…
– В том, который ты называл твоими «тряпками конгрессмена»? – ласково напомнила Калейла. – Тебе придется купить другой костюм, мой дорогой. То, что осталось от твоих брюк после того, как их с тебя срезали, не починит никакой портной.
– Ты невероятная девушка… Господи, знаешь, как здорово видеть тебя?! Не думал, что снова тебя увижу, и от этого чертовски злился.
– Я это знаю, как здорово увидеть тебя. А теперь отдыхай, поговорим позднее. Ты только что проснулся, а врачи сказали…
– Нет, нет!.. К черту докторов, я хочу знать, что случилось. Как Эмилио?
– Выкарабкается, но у него прострелено легкое и раздроблено бедро. Он больше не сможет как следует ходить, но жив.
– Ходить ему и не придется, будет только сидеть в капитанском кресле.
– Что?
– Неважно… Тот остров. Он называется Проход в Китай…
– Мы знаем, – решительно перебила его Калейла. – Раз уж ты такой безнадежно упрямый, позволь, говорить буду я… То, что сделали вы с Каральо, невероятно…
– Каральо?.. Это Эмилио?
