чтобы линию от Макао до Гуанчжоу вы использовали без шифраторов. Естественно, вы покупаете их в Токио, потому что те, которые вы делаете сами, работают черт-те как! Так используйте их! Я перезвоню вам еще раз, леди. И у вас наконец должен появиться номер для связи, его номер. – Джейсон положил трубку.
– Очень интересно, – сказал Мак-Алистер, стоя в нескольких футах от телефона и глядя, как китаец возвращается к столу. – Вы использовали палку для подстегивания осла, когда я использовал бы только морковь.
– Использовали что?
– Я бы постарался подчеркнуть значение той информации, которую я собираюсь передать. Вместо этого вы угрожали, как будто вместо вас был неизвестно кто…
– Пощадите меня, – ответил Борн, прикуривая сигарету и благодаря Бога, что обошлось без рукопожатий. – В назидание вам замечу, что я пользовался и тем, и другим.
– Вы прекрасно справились с ролью, – заключил помощник Госсекретаря, и на его лице мелькнуло некоторое подобие улыбки. – Спасибо.
Человек из «Медузы» мрачно взглянул на человека из Вашингтона.
– Если эта штука сработает, сможете провести финал? Сможете вы выхватить пистолет и нажать на спуск? Потому что если вы этого не сделаете, мы оба погибнем.
– Я должен сделать это, – сказал Мак-Алистер твердо. – Для Дальнего Востока, для всего мира.
– И для вашего места под солнцем. – Джейсон направился к столу. – Давайте уходить отсюда. У меня нет желания второй раз использовать этот же телефон.
Внешняя тишина и спокойствие на Нефритовой горе не отражали состояния неистовой активности на вилле Шэна Чжуюаня. Суматоха определялась не количеством одновременно суетящихся людей, их всего было пятеро, а нагрузкой, ложившейся на каждое действующее лицо. Министр выслушивал все, что сообщали ему непрерывно курсирующие между летним садом и центром связи адъютанты. Иногда он спрашивал их мнение, но чаще выслушивал молча.
– Наши люди подтвердили это сообщение, мой министр! – взволнованно проговорил мужчина средних лет, показавшийся в дверях дома, выходящих в сад. – Они уже сумели поговорить с журналистами. Все было точно так, как описывает наемник. Они видели и фотографию убитого, которая была разослана в газеты.
– Получите ее, – приказал Шэн. – Пусть сразу передают по проводам прямо сюда.
– Все происходящее слишком невероятно. Консул уже послал атташе в телеграфное агентство. Мы ждем связи с минуты на минуту.
– Невероятно, – вновь повторил Шэн, задумчиво глядя на светящиеся лилии в искусственных прудах. – Уж очень все хорошо совпадает. Это означает, что здесь может быть тем не менее скрытое несовпадение, которое и является ключом ко всем этим событиям. Кто-то пытается нас обмануть.
– Вы полагаете, что наемник? – спросил второй адъютант, постоянно дежуривший в саду.
– С какой целью? Он ведь не может предполагать, что его труп должен был остаться в том заповеднике еще до наступления рассвета? Он должен считать, что ему была оказана высокая честь, в то время как мы использовали его всего лишь как приманку, чтобы захватить его предшественника, обнаруженного нашим человеком из МИ-6.
– Тогда кто? – вновь задал вопрос первый адъютант.
– Это и есть дилемма. Кто? Все выглядит соблазнительно, но в то же время и настораживает. Все слишком очевидно и, следовательно, отдает непрофессионализмом. Этот наемник, если предположить, что он говорит правду, должен быть уверен, что ему нет причин опасаться меня, но он почему-то прибегает к угрозам, явно пренебрегая таким важным для него клиентом. Профессионал не стал бы так делать, и именно это беспокоит меня.
– Вы предполагаете, мой министр, что здесь появился кто-то третий? – вновь спросил адъютант.
– Если это так, – задумчиво проговорил Шэн, по-прежнему не отводя глаз от цветов, – то этот некто явно неподготовленный человек либо же обладающий интеллектом быка, а это уже следующая дилемма.
– Она уже получена, сэр! – закричал появившийся на дорожке молодой человек, размахивая фотографией, переданной по фототелеграфу.
– Давай ее сюда. Быстрее! – Шэн схватил листок и поднес к свету фонаря, пробивавшемуся через листву. – Это он! Я не забуду его лицо до конца моих дней! Теперь все ясно! Передайте женщине в Макао, чтобы она сообщила ему номер телефона и обеспечила безопасность линии. Любая оплошность со связью может означать смерть!
– Сию минуту, министр! – Оператор бегом направился в дом.
– Теперь остаются моя жена и дети. Они наверняка обеспокоены моим долгим отсутствием. Кто-нибудь, сходите ко мне домой и объясните им, что государственные дела не позволяют мне пока присоединиться к ним.
– Сочту за честь выполнить вашу просьбу, министр, – сказал адъютант, который был ближе всех к двери.
– Им будет легче, если они не будут знать, чем я здесь занят. Ведь это сущие ангелы, и настанет день, когда они будут вознаграждены за свое терпение.
Борн тронул связника за плечо, указывая на яркую вывеску отеля, которую заметил на правой стороне улицы.
– Сначала мы остановимся здесь, а уж потом отправимся к телефону где-нибудь на другом конце города. Хорошо?
– Это мудрое решение, сэр, – ответил китаец.
– Нам надо немного отдохнуть, – продолжил Борн. – Француз всегда любил напоминать мне, что отдых – это оружие. Господи, почему теперь я сам повторяю это на каждом шагу?
– Потому что у вас мания, – заметил Мак-Алистер.
– Рассказывайте мне об этом! Нет, думаю, не поэтому.
Джейсон набрал номер телефона в Макао, который был соединен с линией радиосвязи в Китае, подключенной к «чистому» телефону в районе Нефритовой горы, взглянул на аналитика и быстро спросил:
– Шэн говорит по-французски?
– Вне всяких сомнений, – кивнул тот. – Он часто общался с деловыми людьми и чиновниками на Кей де Орси и разговаривал очень неплохо. Пожалуй, он даже предпочитает французский английскому. Но почему бы вам не использовать мандаринский? Ведь вы знаете его.
– Командос не знал его, а если я буду говорить по-английски, он может почувствовать разницу в акцентах. Французский покроет это отличие, как вышло при разговоре с Су Джианем, и, кроме того, я узнаю, Шэн это или нет. – Борн набросил носовой платок на микрофон телефонной трубки, как только услышал, что на расстоянии почти в полторы тысячи миль от Макао раздался второй телефонный звонок. Судя по качеству связи, шифраторы были задействованы.
–
– Полковник предпочитает говорить по-французски.
–
– Вы предпочитаете говорить по-французски? – Это был Шэн! Язык не имел особого значения. Борн на всю жизнь запомнил этот голос, обладатель которого устроил то незабываемое импровизированное представление ораторского искусства. Это был тот самый ревностный служитель культа беспощадного бога, который обязательно соблазнял слушателей истеричной молитвой перед тем, как обрушить на них огонь и расплавленную серу.
– Давайте считать, что мне это просто удобней.
– Очень хорошо. Что это за невероятная история, о которой вы сообщили? Ведь это уму непостижимо, что там упоминались какие-то имена?
– И, кроме того, мне сообщили, что вы говорите по-французски, – перебил его Борн.
