Ультиматум Борна

– Спокойно, Дэвид, – инстинктивно защищаясь, сказал Сен-Жак. – Что ты хочешь этим сказать?

– Что слышал. С кем ты говорил о Танненбауме между Транквилити и Вашингтоном?

– Ты имеешь в виду, после того, как Холланд мне о нем рассказал?

– Боже, Джонни, это ведь не могло быть до того, верно?

– Нет, не могло, Шерлок Холмс.

– Так с кем же?

– С тобой. Только с тобой, уважаемый зять.

– Что?

– Ты слышал. Все произошло так быстро, что я чуть не забыл само это название. В любом случае я точно не собирался кричать о нем во всеуслышание.

– Не может быть. Была утечка информации, и она исходила не от Лэнгли.

– И не от меня. Слушай, доктор Академик, моим именем, может, ничего и не названо, но я все же не полный идиот. В соседней комнате сидят мои племянники, и я намерен увидеть их взрослыми… Это из-за утечки информации нас перевозят, да?

– Да.

– Насколько серьезно?

– Максимально. Шакал.

– Боже! – воскликнул Сен-Жак. – Окажись этот ублюдок поблизости, и он мой!

– Спокойно, Канада, – произнес Джейсон уже более мягким тоном, передающим мысль, а не злость. – По твоим словам – а я верю тебе, – ты называл Танненбаум только мне, и, если я не ошибаюсь, именно я опознал его, понял, про что ты говоришь.

– Верно. Я запомнил, потому что Причард сказал мне, что ты на проводе, когда я по другой линии говорил с Генри Сайксом в Серрате. Помнишь Генри, помощника К.Г.?

– Конечно.

– Я как раз просил его присмотреть за «Транквилити», поскольку был вынужден уехать на несколько дней. Вообще-то он уже знал об этом, потому что должен был обеспечить доступ туда американскому вертолету, и он спросил, куда я еду. Но я сказал, что в Вашингтон, – мне и в голову не пришло назвать Танненбаум, и Сайкс не стал спрашивать дальше, очевидно, потому, что решил, что это связано со всеми недавними неприятностями. Думаю, ты мог бы сказать, что он профессионал в подобных делах. – Сен-Жак сделал паузу, но до того, как Борн успел что-либо сказать, промолвил в ужасе: – О боже!

– Причард, – догадался Джейсон. – Он подслушивал.

– Зачем? Зачем это ему?

– Ты забыл, – объяснил Борн. – Карлос купил вашего правителя и его савонарольского борца с наркотиками. Это было недешево, я думаю. Причард мог стоить гораздо меньше.

– Нет, ты не прав, Дэвид. Причард, может, и тупой надменный болван, но он не пошел бы против меня за деньги. На островах деньги не так важны, как престиж.

– Но больше некому.

– Есть один способ выяснить. Я здесь, а не там, и не собираюсь уезжать.

– Что ты задумал?

– Я хочу попросить о помощи Генри Сайка. Что скажешь?

– Хорошо.

– Как Мари?

– Хорошо, насколько это возможно при данных обстоятельствах… И, Джонни, я бы не хотел, чтобы она что-нибудь об этом знала, понимаешь? Когда она позвонит тебе – а она позвонит, – просто скажи ей, что вы устроились и у вас все в порядке, ни слова о переезде или о Карлосе.

– Понял.

– Все действительно в порядке? Как дети? Как Джеми все воспринимает?

– Тебе это может не понравиться, но он в полном восторге от происходящего, а миссис Купер и близко не подпускает меня к Элисон.

– Оба эти обстоятельства меня вполне устраивают.

– Спасибо. А как ты? Какие новости?

– Я еще свяжусь с тобой, – сказал Борн, вешая трубку и поворачиваясь к Алексу. – Чушь какая-то, что не похоже на Карлоса, если приглядеться. Он оставляет мне предупреждение, после которого я чуть не схожу с ума от страха, но у него нет средств к осуществлению угрозы. Как это понимать?

– Смысл как раз в том, чтобы свести тебя с ума, – ответил Конклин. – Шакал не собирается нападать на что-либо, расположенное так далеко, как Танненбаум. Это послание было призвано вызвать у тебя панику, и оно выполнило эту задачу. Он хочет сбить тебя с толку, чтобы ты начал делать ошибки. Он хочет получить контроль в свои руки.

– Еще одна причина, чтобы Мари улетела в Штаты как можно скорее. Она должна это сделать. Я хочу, чтобы она сидела в крепости, а не обедала в открытую в Барбизоне.

– Сейчас мне эта идея нравится больше, чем прошлым вечером.

Алекса прервал звук открывающейся двери. В комнату вошел Крупкин, неся несколько компьютерных распечаток.

– Номер, который ты мне дал, отключен, – сообщил он с некоторой неуверенностью в голосе.

– А чей он был? – спросил Джейсон.

– Думаю, ответ вам понравится не больше, чем мне, и я солгал бы вам, если бы мог придумать правдоподобную альтернативу, но не могу и не должен… Потому что пять дней назад он был переведен с очевидно подложной организации на имя Вебба. Дэвида Вебба.

Конклин с Борном молча уставились на русского офицера разведки, но в этой тишине можно было почти слышать разряды высокого напряжения.

– Почему ты думаешь, нам не понравится эта информация? – тихо спросил Алекс.

– Мой дорогой старый враг, – начал Крупкин таким же тихим голосом. – Когда мистер Борн вышел из того адского кафе с зажатым в руке клочком коричневой бумаги, он был в истерике. Пытаясь успокоить его, ты назвал его Дэвидом… Теперь я знаю имя, которое очень хотел бы не знать.

– Забудьте, – сказал Борн.

– Я приложу все усилия, но…

– Я не это имел в виду, – перебил Джейсон. – Мне придется смириться с фактом, что вы его знаете, и я справлюсь. Где был установлен этот телефон, адрес?

– Согласно компьютерным данным, это миссия организации, называемой магдаленские сестры милосердия. Опять, очевидно, подложной.

– Вообще-то нет, – поправил его Борн. – Она существует. Они существуют. Она легитимна до мозга костей, и это может оказаться полезной каплей. Или могло.

– Очень интересно, – пробормотал Крупкин. – Столько проявлений Шакала связано с церковью. Блестящий, если не гениальный, образ действий. Я слышал, он когда-то учился на священника.

– Что ж, один-ноль в пользу церкви, – сказал Алекс, наклонив голову в шутливом упреке. – Они выгнали его раньше, чем вы.

– Я всегда был высокого мнения о Ватикане, – засмеялся Дмитрий. – Он ясно показал, что наш сумасшедший Иосиф Сталин неправильно расставил приоритеты, когда спросил, сколько батальонов было в распоряжении папы. Его Святейшеству они не нужны; он добивается больше, чем Сталин мог когда-либо достичь со всеми его чистками. Власть идет в руки того, кто внушает больший ужас, не так ли, Алексей? Все властители этого мира используют ее с удивительной эффективностью. И вся она вращается вокруг смерти – страха смерти, до и после. Когда же мы вырастем и пошлем их ко всем чертям?

– Смерть, – прошептал Джейсон, хмурясь. – Смерть на Риволи, в «Морисе», магдаленские сестры… Боже, я совсем забыл! Доминик Лавьер! Она была в «Морисе» – может даже, она все еще там. Она говорила, что могла бы сотрудничать со мной!

– Зачем? – резко спросил Крупкин.

– Потому что Карлос убил ее сестру, и у нее не оставалось выбора, кроме как присоединиться к нему –