Только сейчас до Дженис дошло, что на лице у Лиз написано, мягко говоря, странное, совершенно несвойственное ей, напряженное, даже испуганное, выражение.
– Что ты на меня так уставилась? – нахмурилась она, пытаясь понять, что означают широко раскрытые глаза и многозначительно приподнятые брови подруги. – Что это значит?
– Это значит, что хватит! – свистящим шепотом проговорила та. – Заткнись, умоляю тебя!
– Ну отчего же, – вступил в разговор низкий мужской голос. – Я с интересом дослушаю до конца столь содержательную и яркую прокурорскую речь.
– Адам? Ты!
Бледная как мел, Дженис обернулась и вспыхнула как огонь, наткнувшись на холодный взгляд синих глаз.
– Продолжай, продолжай! – с издевкой в голосе проговорил он. – Наверняка ты высказалась не до конца! Итак, речь шла о сексуальных похождениях некоего Адама Лоусона…
– Откуда ты взялся? – вырвалось наконец у нее.
– Откуда взялся? – усмехнулся Адам. – С улицы. Припарковал машину на школьной автостоянке и через парадный вход вошел в школу. Из вестибюля, – с преувеличенной педантичностью продолжил он, – меня привел в учительскую звук твоего голоса. Уму непостижимо, какой резонанс в этом старом здании! Находясь еще на первом этаже, я слышал каждое ваше слово; наверное, потому, что дверь в учительскую была открыта настежь.
Более четкого разъяснения нельзя было пожелать. Итак, он слышал большую часть ее идиотского монолога, хотя до сих пор оставалось непонятным, что вообще он делает здесь.
– Ты бы слышал, какой здесь гвалт днем на переменах! – с наигранной веселостью откликнулась Дженис, хотя на самом деле готова была сквозь землю провалиться. – Просто оглохнуть можно, не правда ли, Лиззи?
Она бросила отчаянный взгляд на подругу, взывая к помощи, но та тоже находилась в шоке и лишь ошеломленно моргала глазами, переводя взгляд с Дженис на Хозяина Поместья и обратно.
– Кстати сказать, дорогая Джен, – заметил Адам, – ты могла бы представить меня своей подруге.
– Ах да, конечно! – спохватилась Дженис и, покраснев, нервным жестом представила Лиз: – Прошу любить и жаловать – Элизабет Митчел, заместитель директора школы, моя ближайшая подруга… А это… Впрочем, мистера Лоусона ты наверняка неоднократно видела… Мы знакомы с ним с того времени, когда моя мать работала в его Поместье.
Оставалось надеяться, что любопытство подруги удовлетворено, и теперь Дженис волновал другой вопрос: как и с какой целью Адам объявился в школе? Конечно, она сама ему сказала, что работает учительницей, но не мог же он прийти сюда ради нее? Но для чего тогда? Совершенно ясно, что внезапный визит Хозяина Поместья в школу произведет переполох в стане ее коллег и даст почву для самых невероятных слухов среди жителей поселка. Что же побудило его, ненавидевшего сплетни, пойти на такой шаг?
– Искренне рад знакомству с вами, мисс! – проникновенным голосом произнес Адам, пожимая руку совершенно растаявшей от счастья Лиз, но широкой улыбке его, на взгляд Дженис, явно недоставало искренности. Постороннему это, скорее всего, не было заметно, но Дженис принадлежала к тем немногим счастливицам, кому довелось испытать на себе неподдельное тепло и участие этих синих глаз, и разница бросалась ей в глаза.
– Позвольте, – защебетала Лиз, – от всего сердца поздравить вас с большим и радостным событием в жизни вашего семейства и всего Гринфилда – с вашей помолвкой!
Дженис застонала, представив, каково Адаму в его-то ситуации выслушивать сейчас эти глупые и неуместные поздравления. Впрочем, по крайней мере, он хоть поймет, что Дженис не из разряда сплетниц.
– Весьма признателен, – вежливо наклонил голову Адам, своим хладнокровием повергая Дженис в изумление. Она ушам своим не верила: у человека драма, вчера на нем лица не было, а сегодня он как ни в чем не бывало принимает поздравления в свой адрес!
Выходит, она не ошиблась: для Адама она была любовницей на одну ночь, но ночь кончилась, а потому об их кратковременной связи следовало как можно скорее забыть. По-настоящему его заботила только собственная репутация. Признаться в неудаче на жизненном фронте совершенно незнакомому человеку он не мог, а потому с цинизмом карточного игрока блефовал, разыгрывая из себя счастливого жениха.
– Простите, мистер Лоусон, что не догадалась сразу спросить о причине вашего визита в наше учреждение, – продолжала, не замолкая ни на минуту, Лиз. – К сожалению, учебный день давно закончился, учителя и директор разошлись по домам. Могу ли я как должностное лицо чем-то вам помочь?
– Как должностное лицо едва ли, – галантно ответствовал Адам. – Впрочем, возможно, вы подскажете мне, где можно в данный момент найти вашего школьного тренера, Пола Уорнера. Мы договорились сегодня вечером сыграть партию в теннис, но, к сожалению, обстоятельства изменились, и мне нужно предупредить его, что игра переносится.
Дженис до крови прикусила губу, почувствовав себя смертельно оскорбленной. В глубине души она надеялась, что Адам явился в школу из-за нее. Это ж надо быть такой дурой! Она как вор на цыпочках выбралась утром из собственного дома, потому что побоялась потревожить его сон и совесть, избавила его от ненужных объяснений. А после этого он без зазрения совести приходит к ней на работу, любезничает с ее подругой и жалуется на то, что сегодня вечером не сможет сыграть с приятелем в теннис!
Неужели она ошибалась, приписывая Адаму способность испытывать те же чувства, что и она, и права была мать, неустанно повторявшая ей, что мужчины – похотливые самцы, для которых кроме физических удовольствий ничего в жизни не существует?
А если так, то и «дружеская рука помощи», которую он попросил у Дженис этой ночью, – не более чем блеф, циничный прием, который он использовал, чтобы добиться от нее того, что ему нужно.
– Ах, мистер Лоусон, – продолжала кокетливо закатывать глаза Лиз, – боюсь, что вы опоздали: Пол Уорнер ушел домой буквально десять минут тому назад!
– Жаль! Придется позвонить ему из дома. Спасибо вам, мисс Митчел, за информацию.
Адам повернулся к двери и вдруг остановился, будто осененный новой мыслью.
– Кстати, Дженис, – как бы мимоходом сказал он, – не подбросить ли тебя до дому? Мне так или иначе придется проехать по твоей улице, так отчего бы не воспользоваться случаем!
На лице Лиз, погасшем на миг, вспыхнул злобный огонек.
– Вообще-то я привыкла ездить автобусом, – нервно ответила Дженис, ни на минуту не поверив небрежному тону, которым Адам сделал свое предложение. Наверняка он потребует объяснений по поводу ее запальчивой и злой речи, а ей без того не по себе. Да и слухи ей совсем ни к чему.
– Дженис, да ты с ума сошла! – немедленно вмешалась в диалог Лиз. – В такой ливень – на автобусе? Ты же потонешь, не дойдя до остановки! И потом, не ты ли только что причитала над тем, что не знаешь, как довезти до дома рисунки, не погубив их под дождем!
Подруга называется! – с отчаянием подумала Дженис. Продала ни за грош! Будет теперь расписывать, как пришла на помощь глупой подружке, не ведающей своего счастья!
Адам, пряча в глазах усмешку, ждал ее ответа.
– Если Лиз настаивает, то тут уже ничего не поделаешь, – с тяжелым вздохом вымолвила Дженис. – Но ты уверен, Адам, что это тебя не обременит?
– Абсолютно! – заверил ее он, обхватил коробку с рисунками обеими руками и двинулся к двери. – Отнесу ее в машину, – пояснил он. – Всего наилучшего, мисс Митчел!
Все пути к отступлению были отрезаны, и Дженис не оставалось ничего иного, как, уныло оглянувшись на подругу, двинуться навстречу судьбе.
– Этот мужчина не знает слова «нет», – с завистливым восхищением сказала ей вслед Лиз. – И лучше поспеши за ним, пока он не заподозрил бунта на корабле. О, представляю, как он страшен в гневе!
Лиз теперь была заряжена впечатлениями на неделю вперед. Подхватив со стола сумочку, Дженис двинулась к двери, бросив на ходу «До завтра, Лиззи!».
Шагавшего семимильными шагами Адама Дженис догнала лишь у парадного входа. Она схватила его за рукав в тот самый момент, когда он собирался уже нырнуть под проливной дождь.
– Все, Адам! Спасибо, что донес коробку. Спасибо и – до свидания!
