Может быть, ей и почудился интерес в голубых глазах Оливера. Разве он не бросал на нее интригующие взгляды с того самого дня, как они с Карен впервые заглянули в «Апельсин»?
Может быть, этот интерес ей и почудился… Интерес к ней, как к волнующей и соблазнительной женщине, как к хрупкой и со вкусом одевающейся блондинке с ангельски нежным лицом.
Но Оливер проявил недюжинный интерес к ее дизайнерским способностям. Которые, к слову, на самом деле у Джин отсутствуют напрочь.
Далеко ли до разоблачения?
— Оливер…
— А? — откликнулся он.
Неожиданно для себя Джин осведомилась:
— А какие у тебя дальнейшие планы?
— Смотря на что. На вечер? На ближайший год? На жизнь?
— Планы на жизнь. В общем. В целом…
— Думаю, что мне все-таки придется еще немного задержаться в Питтсбурге. Довести бар отца до ума. С твоей помощью, разумеется. Ну а потом мне нужно будет возвращаться в Нью-Йорк. Конечно, бизнес там отлаженный. Но время от времени нужно контролировать процессы. Чтобы все работало без сбоев, без эксцессов. Без чрезвычайных происшествий. Не люблю, знаешь ли, эти самые происшествия. Особенно там, где их вроде и не должно быть.
Что ж, все ясно. Вот тебе ближайшие планы Оливера на будущее. Ты не интересуешь его, как женщина. Ты, Джин, нужна ему лишь как профессионал. Которым ты, разумеется, не являешься и являться никогда не будешь. А потом он передаст бразды правления баром какому-нибудь наемному работнику и вернется в свой многомиллионный Нью-Йорк.
Джин вздохнула, и ее вздох прошелестел легко, словно скользящий по воздуху осенний лист, словно дуновение теплого ветра, пришедшего с юго-запада…
Кстати, ведь уже началась осень.
7
— Мне звонил Майк, — объявила Карен, принимаясь за свой сандвич.
Сандвич был с тунцом и зеленым салатом. Джин, у которой закончились деньги (осталось только на проезд, может быть, хватило бы даже на такси), самоотверженно солгала, что села на диету, и взяла себе чай с лимоном.
— Опять чай из пакетика, — разочарованно сказала она.
Если бы Карен была во вменяемом состоянии, то ни за что не пропустила бы мимо ушей новость о предполагаемом похудении подруги. Только человек, находящийся не в своем уме, мог бы предположить, что изящной фигуре Джин требуется диета. Но Карен была слишком увлечена рассказом о звонке Майка.
— Ну? И что Майк? — спросила Джин. — Пригласил тебя на свидание? В зоопарк? В чайный клуб? В планетарий?
Карен истерически рассмеялась.
— Держи карман шире! Он пригласил меня снова переспать с ним. Кажется, он был не вполне трезв, когда звонил. Джин, что со мной не так?
— О чем ты? — удивилась Джин.
— Я страшная?
— Ты не страшная! Ты яркая брюнетка с красивыми глазами и замечательной фигурой. На твоем месте я шла бы рекламировать нижнее белье и купальники, а при желании еще и чулки с колготками. Серьезно, Карен, я не понимаю твоих расспросов.
— Я не страшная. Прекрасно. Я снимаю квартиру, обеспечена жильем, работаю, не клянчу денег у мужчин, не хватаю звезд с неба, но в конторе меня ценят. Я не занудна и не принимаю наркотики. В состоянии отличить Матисса от Сальвадора Дали. Что со мной не так? Почему я не могу привлечь и удержать серьезного мужчину?
— А кто сказал тебе, что Майк — это серьезный мужчина?
— Может быть, мне нужно больше смотреть музыкальные молодежные каналы, а не научно- популярные? Джин, я ведь видела Майка с какой-то другой девицей. Я возвращалась из магазина, на машине, разумеется, а они сидели в уличном кафе под тентом. Я подробно рассмотрела ее, пока стояла на светофоре и ждала желтого сигнала. Ей бы галстук и гольфы — и получилась бы примерная герлскаут!
— Почему скаут? — Джин в недоумении подняла брови.
— Почему-почему. Две косицы, прямой пробор. Может, она и хорошенькая, но, похоже, делает все для того, чтобы этот факт прошел никем не замеченным. Строгая блузка на пуговичках, цвет — серый. Темно-синяя юбка. Ниже колена, заметь.
Джин пожала плечами.
— Но самое главное то, — продолжала Карен, — что Майк смотрел на нее нежно, влюбленно. Он едва позволял себе взять ее за руку, когда она отвлекалась от своего мороженого с вафельными трубочками.
— Ты и трубочки рассмотрела.
— Да. Глупейшая, я считаю, затея втыкать в мороженое вафельные трубочки. Словно это мороженое подают в детском саду или в начальной школе.
— Наверное.
— Ручаюсь, он даже еще не переспал с этой наивной серой мышкой! Для того чтобы поиметь секс, он напивается и звонит мне. Ненавижу двуличность. Ненавижу подобных типов! Ненавижу свою жизнь. Сколько еще я буду одна? Подвернулся один достойный персонаж, но и тот оказался уведен бесцветной блондинкой из черно-белого кино.
— Ты про Мэдди? — не сразу сообразила Джин.
— Ага, — кивнула Карен, — именно про нее.
— Ладно тебе, — примирительно сказала Джин, — ты ведь сама говорила, что это, наверное, любовь. Она будет для него хорошей парой. Все произошло так внезапно… так романтично.
— У нас с Майком, — проворчала Карен, — тоже все произошло внезапно. Бурно и страстно, заметь. Мы чуть не сломали кухонный стол в моей квартире. Но все это, как выяснилось, отнюдь не романтично…
Джин допила чай. Она вспомнила душистый и ароматный чай в «Апельсине» — там и в голову никому не придет подать клиенту чайный пакетик! Но, к сожалению, сейчас чай «Апельсина» был для нее недоступен. Утешало лишь то, что «Апельсин» недоступен и для прочих смертных, будучи закрытым на ремонт.
— Ладно, — сказала наконец Карен, — не обращай внимания на мое бурчание. Иногда накатывает, знаешь. Стараешься, а ничего происходит. Или я делаю слишком много ошибок?
— Не делаешь, — заверила Джин, — он тебя недостоин. Он обманывает сразу двух женщин, ну и себя тоже, разумеется.
— А как тебе наш босс?
— В каком смысле?
— Ну ты почувствовала в нем какие-нибудь перемены? Он ведь скоро женится, должен быть счастлив от этого. Может, теперь он меньше придирается к твоим опечаткам или велел прекратить класть сахар в кофе — решил похудеть перед медовым месяцем?
— Он велел прекратить размешивать сахар, — пропела елейным голоском Джин, и девушки расхохотались.
— Телефон, — вдруг сказала Карен, глядя на сумку Джин.
Джин извлекла аппарат из сумочки.
Оливер…
