— Почему?
— Я хочу, чтобы мы закончили это… вместе. Вместе с тобой.
Оливер вновь перевернул свою партнершу на спину. Вновь занял доминирующее положение.
— Теперь, — шепнул он, — я хочу опять слышать тебя.
Джин из вредности пыталась сдерживаться, но вскоре снова застонала с неудержимой чувственностью. Стоны ее становились все громче, все прерывистее, Джин было почти уже нечем дышать, и наконец кульминация заставила ее стоны перерасти в длинный протяжный вскрик. Джин прижала костяшки пальцев ко рту, судорожно закусила их, забилась в объятиях Оливера. Тот ощущал ее содрогания всем телом, впитывая каждый стон, вбирая в себя каждое ее движение…
Пока оба не затихли в успокоенном забытьи.
8
Бодрая мелодия Ронана Китинга наполнила помещение.
— А? Что?.. — Джин открыла глаза. Взгляд уперся в потолок, метнулся к стене, к окну. — Что это?
Джин умудрилась не узнать звонка собственного мобильного телефона. Телефон почему-то обнаружился рядом с ней на тумбочке. Джин нажала кнопку.
— Да? Слушаю!
— Джин, где ты? — недоумевала в телефонной трубке Карен.
— Ой, Карен… Привет. Тут такое было… Знаешь…
— Джин, ты знаешь, который час?
— Который час? Нет. А разве что-то случилось?
— Джин!!!
— Да не кричи ты так.
Джин осторожно села, обнаружив себя в постели. Все тело ломило, словно она таскала мешки с зерном. Осмотрелась. Поняла, что находится в незнакомой ей спальне.
— Джин… Ты вообще собираешься сегодня появиться на работе?
— На какой еще работе? — зевая, переспросила Джин. — На работе?..
— Вот именно, — удовлетворенно кивнула Карен. — Кажется, ты приходишь в себя?
— В себя…
— Джин, да ты что, пьяна?
— Нет, — открестилась она.
— А вчера вечером пила? Признавайся!
«Оливер пил», — чуть было не ответила Джин, но вовремя придержала язык.
— Да ничего я вчера не пила…
— Сначала я думала, что Ричардс отправил тебя с каким-нибудь поручением, — продолжала Карен. — Джин, но у нас же по поручениям бегают курьеры. Потом я решила, что ты страшно опаздываешь. В этот момент появился недовольный Ричардс и поинтересовался у меня, не знаю ли я, где тебя можно найти. Джин, что случилось? Сейчас начало двенадцатого, где ты?
Джин мысленно застонала…
Проза жизни во всей ее красе вторгалась в утро, наступившее после ночи любви.
Значит, ощущение, что весь прочий мир растворился и вообще прекратил существовать, обмануло Джин.
— Знаешь, Карен… — хрипло сказала Джин и нарочито закашлялась, — кажется, я заболела.
— Тебе кажется? Или ты точно заболела? — с подозрением поинтересовалась Карен.
— Точно. Простыла, наверное. Знаешь, лежу с температурой. Карен, я заводила будильник, чтобы позвонить тебе или Ричардсу… предупредить… Но, видишь, проспала. Прости, пожалуйста!
— Я передам Ричардсу, что ты заболела. Да?
— Да, пожалуйста, передай. Скажи, что я прошу прощения, что не предупредила и подвела его.
— Ты будешь брать больничный, вызывать врача? — осведомилась Карен. — На случай, если меня будут спрашивать о тебе в отделе персонала.
— Думаю, что справлюсь своими силами. Попью чай с малиной, заварю каких-нибудь трав. Отлежусь и появлюсь на работе.
— Что ж… Выздоравливай!
В трубке запиликали отрывистые гудки.
Джин положила мобильный обратно на тумбочку и закрыла лицо ладонями, словно ее кто-то мог видеть.
Ей было стыдно. Развлекалась она, как взрослая, а на работу проспала, словно вчерашняя студентка, еще не отошедшая от тусовок и бесконечных вечеринок.
И самое главное — где же Оливер? Почему он не разбудил ее? Зачем оставил здесь, в своей спальне?
Джин прислушалась: в квартире царила тишина.
Она поднялась. Не стала искать какой-нибудь халат или рубашку Оливера. Прошла в душ.
Ей не пришлось собирать свою одежду по полу спальни, искать на кухне. Оливер сделал это за Джин, аккуратно сложив ее вещи и оставив на тумбочке, там же, где она нашла и телефон.
Джин недосчиталась только майки. Впрочем, она же была разорвана накануне… Джин усмехнулась. Да, о подобной страсти хорошо фильмы снимать.
Однако где, в конце концов, Оливер?
На кухне Джин обнаружила стакан сока и под салфеткой сандвичи с яйцом и ветчиной. А также записку: «Доброе утро! Джин, завтракай и спускайся в „Апельсин“. Я уже там. Оливер».
Дожевывая на ходу сандвич, Джин спустилась в бар.
Оливер уже был там. Оливер и еще несколько мужчин.
— Меняют проводку, — пояснил Оливер. — Привет. Скоро можно будет вешать абажуры.
— Прекрасно.
Выглядел Оливер свежим, бодрым, энергичным. Как, впрочем, и обычно. На нем были светлые потертые джинсы и светлая же футболка.
— Я заказал ламинат, — сообщил он, — обещали привезти как можно быстрее. Может быть, даже завтра утром. А ты уже озадачила свою помощницу объемом дел?
— Каких дел?
— Ты ведь проспала все утро. Жаль было будить тебя. Тебя еще не хватились на работе?
— Хватились, — пробормотала Джин, — но я объяснила им, что пока занята.
— Отлично, — обрадовался Оливер. — А ты перекусила?
— Да, спасибо.
Ни одного прикосновения. Ни единого взгляда, который дал бы Джин понять, что для Оливера все еще важны события минувшей ночи.
Приблизившись почти вплотную к нему, она тихо сказала:
— Я недосчиталась майки…
— Ах это, — кивнул Оливер. — Конечно, компенсирую. Не переживай из-за нее.
Прозвучало это так, словно старый друг мимоходом пообещал забросить тебе диск с давно посмотренным фильмом.
— Я, наверное, поеду, — нерешительно произнесла Джин.
— Разве тебе уже пора?
— Проводку поменяют и без меня, — прищурившись, сообщила она. — Абажуры вешать пока рано. Ламинат привезут завтра. Мебель расставлять тоже рано. У меня полно собственных дел, кроме твоего ресторана.
— Но ты вернешься вечером? — тихо спросил Оливер.
— А разве ты хочешь этого?
