– Ну, не такая я уж и хозяйственная. Но знаешь, цыпленок «табака» у меня получается очень неплохо, а лосось, запеченный в тесте, – просто божественно.
– А что это такое?
– О, я просто пошутила, – ответила Николь, а Эммет, к счастью, не обратила внимания на ее слова, так что ее ошибка осталась незамеченной.
В книге, кроме кулинарного раздела, было еще много интересного, например глава «Домашнее лечение» была просто захватывающей. Некоторые хвори, такие как нарыв в ухе, прыщи на лице, запах изо рта, связанный с болезнью желудка, не говоря уже о соплях в носу и о сифилисе, который назывался французский или испанский люэс, считались настолько ужасными, что автор не считал возможным писать о них.
Николь особенно понравился рецепт: «При бешенстве, или воспалении головного мозга, больному следует впрыснуть через ноздри сок свеклы, что немедленно очистит и промоет ему голову, потом дать ему выпить горячего пива, смешанного с отваром фиалок и салата-латука; он тут же успокоится и безумная болезнь покинет его».
– Да, не завидую тому, на ком испробуют такое средство, – сказала она Миранде, которой читала книгу вслух.
Девочка радостно улыбалась и была в тот момент похожа сразу на двоих – на Майкла Йорка и Майкла Морельяна, что все больше удивляло Николь.
Ее мысли довольно часто возвращались к любовнику Арабеллы, которого она знала всего несколько часов и не старалась угадать, где он и куда направляется, если он, конечно, еще жив. В ее мозгу иногда возникала ужасная картина: Майкл и Джоселин убивают друг друга, и Николь впадала в депрессию. Слова «Разделенные мечом», казалось, приобретали для нее все большее значение, особенно теперь, когда новости о войне доходили только через слуг и очень редко – через священника.
Как и предсказала Николь пораженному мистеру Холлину, сражение при Эджгилле произошло в октябре и закончилось бегством графа Эссекса и победой короля. Рассказы об этом сражении отличались друг от друга, но все они сводились к признанию того, что победу завоевал принц Руперт, который неожиданно налетел на врага со своей конницей и отрыл огонь сразу из тысяч орудий, чем напугал противника и с легкостью обратил в бегство все его четыре полка. Однако роялисты тоже понесли немалые потери. Королевская охрана, специальный полк, замаскировался недостаточно хорошо, и в какой-то момент королю лично угрожала опасность, в то время как его знаменосец сэр Эдмонд Верни был подло и жестоко убит. Николь со священником с благоговением обсуждали слух о том, что он, отказавшись от помощи офицера охраны, убил шестнадцать парламентариев и сам был сражен вражеским мечом. Но и после смерти он так крепко сжимал древко знамени, что пришлось разрубить ему запястье, чтобы забрать флаг.
– Его тело не нашли, – добавил мистер Холлин почти шепотом, – но говорят, что обнаружили руку с кольцом, на котором был маленький портрет короля.
– А что стало со знаменем?
– Его, слава Богу, отбили чуть позже, войско Лукаса возвратило его королю.
К наступлению ночи с обеих сторон погибло, как слышал священник, около полутора тысяч человек из тридцати тысяч, начавших сражение. Темнота опустилась на поле, когда там все еще шла битва. Граф Эссекс получил подкрепление – к нему присоединились еще двое членов Парламента: полковник Джон Гемпден и капитан Оливер Кромвель. Когда наступил рассвет следующего дня, обе армии уже подсчитали свои потери и восполнили их, но ни одна не решилась снова начать сражение. Наконец, под крики и вопли роялистов Эссекс со своими людьми начал отступать в Уорик.
– Вы выглядите ужасно усталой, миледи, – произнес священник, когда разговор закончился.
– Я до смерти боюсь за сэра Джоселина.
Мистер Холлин прокашлялся:
– Позвольте мне вам заметить, что то, как вы его любите, написано на вашем лице. И у меня сердце обливается кровью за вас, миледи.
Она, было, засмеялась над ним и чуть не назвала старым сентиментальным дураком, но потом вдруг резко оборвала себя. А что, если ее постоянный страх за жизнь Джоселина и желание увидеть его снова это вовсе не глупости?
Она с грустью посмотрела на человека, разделившего с ней трапезу:
– Все не так просто, и кое-какой камень за пазухой у меня имеется. Честно говоря, ваша светлость, среди парламентариев у меня тоже есть один друг. И за него я тоже переживаю, гадая, остался ли он жив.
– Несомненно, это жесточайшие времена в нашей истории, – грустно ответил мистер Холлин. – Брат убивает брата, и каждый из них думает, что делает это ради Господа и добродетели.
– Это продолжается и по сей день, – пробормотала Николь.
– Что вы сказали?
– Да нет, ничего.
– А что это за парламентарий? Он ваш родственник?
– Я буду с вами откровенна, мистер Холлин. Он отец ребенка Ара… моего ребенка. Мы были с ним помовлены и собирались пожениться. Но сэр Дензил оказался на стороне короля, а сэр Джордж Морельян – член Парламента. Поэтому наши отношения закончились.
– Простите. Мне очень жаль, что я невольно вмешался в вашу личную жизнь.
Николь решила сменить тему:
– Вы сказали, что король направляется в Оксфорд?
– Мне кажется, что он прибудет туда в самое ближайшее время.
– А граф Эссекс?
– Он, кажется, сейчас переходит через возвышенность Чилтерн. Совсем неудивительно, что он покинул Эджгилл для того, чтобы пополнить свое войско.
– Но я уверена, – сказала Николь, нахмурившись, – что остатки королевского войска могут свободно отступать в Лондон. Там есть кто-нибудь, кто стал бы с ними сражаться?
– Никого. И если они сейчас там появятся, то, наверняка, смогут без труда захватить столицу.
Актриса притихла, задумавшись. Она пожалела, что в свое время не очень хорошо изучила историю гражданской войны и смутно припомнила, что в Тэрнхэм-Грин должно произойти что-то, что остановит Карла и Руперта на пути к Лондону и положит начало перелому в ходе всей войны. Увидев, что она опять задумалась о чем-то постороннем, мистер Холлин, ничего не понимая, сказал:
– Уверен, скоро вы получите весточку от лорда Джоселина.
– Надеюсь, что вы правы. Скажите, а если погода испортится, то все сражения прекратятся?
– Да, так обычно всегда бывает. Осмелюсь предположить, что милорд вернется домой к Рождеству.
– Рождество?! – воскликнула Николь. – Неужели я уже нахожусь здесь почти девять месяцев?
– Нет, только три, – мягко поправил ее священник, – я обвенчал вас почти сразу после того, как король поднял знамя и объявил войну, и вам понадобилось несколько дней, чтобы приехать сюда.
Но Николь не слышала его, она качала головой и изумленно повторяла:
– Не может быть, чтобы это длилось так долго, не может быть! Я просто не могу в это поверить!
После этого разговора прошло немного времени, и Николь вспомнила подробности разгрома при Тэрмхэм-Грин. Королевская армия поднималась вверх по реке от Патни, и тут ей преградила путь армия парламентариев из двадцати четырех тысяч человек, что в два раза превышало количество роялистов. Парламент собрал всех, кого смог, включая простых фермеров. Все они бросились навстречу врагу, стараясь не допустить того, что было под Брентфордом, когда принц Руперт неожиданно налетел на них и обратил в бегство. В то воскресенье, тринадцатого ноября 1642 года обе армии встретились лицом к лицу, а потом, ночью, король приказал своим войскам отступать в Оксфорд. Таким образом, королем был упущен единственный шанс закончить войну быстро и почти без потерь.
– И что же теперь будет? – спросила Николь у Эммет, потому что, когда до них дошла эта новость, мистер Холлин находился на службе.
– Говорят, что в эту зиму король не будет ничего предпринимать и встретит Рождество в
