И действительно, заинтригованная плакатом, собралась уже порядочная кучка людей.
Помимо случайных зрителей, здесь ещё находились и запланированные: мальчик и девочка в полосатых восточных халатах, и ещё долговязый парень с ручной кинокамерой. Я остался ждать развития событий, добросовестно топая вместе со всеми.
Назначенное время прошло, но герой не появлялся. Зато у публики появилась тенденция к рассасыванию. Тогда обеспокоенные организаторы обьявили, что парикмахер на подходе, по телефону передали, что он уже на Проспекте Мира.
И вот прокатилось какое-то шевеление, и взгляды стоявших вдали устремились за угол павильона. Но сначала оттуда почему-то выбежал здоровенный негр, бородатый, без шапки и в узких брючках из ярко- зелёного вельвета. Негр бежал легко и очень интересно, он одновремённо вращался и встряхивал поднятыми руками. Это был не бег, а самый настоящий танец.
А затем появился ходок. Он тоже бежал рысцой, он был маленького роста, в больших ботинках на толстой подошве, в сером осеннем пальто, с небольшим рюкзачком за спиной и в странной кепочке с наушниками, один вид которой вызывал озноб. Черты лица у него были крупные, глаза светлые, волосы так коротко подстрижены, что почти не видны были из-под кепочки.
Он пробежал сквозь жидкую толпу, подняв руку и улыбаясь куда-то вверх, словно приветствовал ликующий народ в воображаемых окнах и на балконах. Его сразу протащили за балюстраду, играющую роль трибуны, и живописная группа, включающая бородатого негра и полосатых азиатов, образовала президиум открывшегося митинга.
Слово взял представитель горкоммунхоза. Он тепло приветствовал дальневосточного землепроходца от имени его столичных собратьев по ремеслу. Товарищ Шулькин, – сказал докладчик, – является прекрасным примером для нас всех. Товарищ Шулькин вышел из родного Хабаровска в свой замечательный поход ровно первого мая этого года, прямо с праздничной демонстрации трудящихся. На протяжении своего длительного пути товарищ Шулькин изучает родной край и активно участвует в жизни народа. Проходя через Кузнецкий бассейн, товарищ Шулькин целую смену проработал в шахте вместе с нашими славными горняками. В Средней Азии он участвовал в уборке хлопка. Дальнейший путь товарища Шулькина лежит на запад, где на границе нашей родины он ознакомится с героической Брестской крепостью. Тем временем навстречу ему из Варшавы выйдут два лучших польских парикмахера, и, встретившись в Бресте с товарищем Шулькиным, передадут ему привет от польских коллег, а также памятные гребень и ножницы…
Жужжала камера, герой торжества улыбался на трибуне, держа в руках дары, одетый поверх пальто в полосатый халат, поднесенный несовершеннолетними представителями братских среднеазиатских республик. В порыве восторга с него стянули кепку, обнажив сверкнувшую макушку, и напялили тюбетеечку, так что лоб и щёки у него теперь совсем побелели, составляя контраст красному носу. Бородатый негр был объявлен представителем стран Африки, он выкрикнул что-то на неясном языке, прозвучавшее как антиимпериалистический лозунг, и кинулся целоваться. Следующий вдохновенный оратор говорил:
– …Это чудесно, нет слов как чудесно, что у нас есть такие, как товарищ Шулькин, которые подают всем нам заразительный пример. Смелее, товарищи, не надо бояться, мы все должны пойти вслед за товарищем Шулькиным. Пусть сначала недалеко, хотя бы вокруг собственного дома, но потом всё дальше и дальше…
– А работать кто будет? – послышалась басовитая реплика, вызвавшая оживление среди слушающих…
Я огляделся. Чувствовалось приближение зимнего вечера. Прежде белые небо и снег начали синеть, а отдельно стоящие фигуры теряли объёмность, превращаясь в силуэты и скрадывая ощущение перспективы. Среди поредевших зрителей ходила женщина, наводя справки. Она спросила меня: 'Вы откуда?' – 'Я из Киева.' – 'Вот и чудесно, идёмте, вы выступите как представитель солнечной Украины!' – 'Что вы, нет, нет, я не могу, я совсем замёрз…'
И я быстро начал выбираться прочь, мечтая согреть поскорее где-нибудь свои закоченевшие конечности. Скучно на этом свете, господа!
Фантазия
Знаешь, кем бы я хотел быть? Кровельщиком в городе Лиссе. Ты послушай, какая бы это была жизнь.
Вот вчера, например, мы чинили свинцовую крышу городской ратуши. Мы работали высоко над городом, и сверху были видны, как на ладони, и шумная центральная площадь с роящимися автомобилями и людьми, и разлив городских крыш, отважно взбирающихся по склонам подступивших к окраинам гор, дымы дальних заводов и ползущие по паутине железнодорожных колей поезда, и сверкающий на солнце морской рейд с застывшими чёрными силуэтами грузовых кораблей. В ушах гудел ветер, доносящий с моря солёную водяную пыль, а море отсюда казалось неподвижным, и только по мигающим белым барашкам можно было догадаться, что оно разыгралось. И совсем далеко на горизонте замерли в обманчивой неподвижности призраки пароходов, идущих в Зурбаган. Мы завтракали, не сходя с крыши, потом я лежал на нагретом скате, смотрел на быстрые весёлые облака, и мне казалось, что вся огромная ратуша, покачивая шпилями как мачтами, тронулась прямо в открытое море.
А сегодня я занят покраской крыши старого восьмиэтажного дома в старом тихом переулке. Высокие дома затеняют переулок, и в нём прохладно даже в самые жаркие дни. Здесь редко что-нибудь проезжает, и собаки устраиваются подремать прямо на булыжной мостовой, и так же мирно дремлют несколько потёртых автомобилей, наполовину влезших на тротуар, чтобы освободить узкую проезжую часть.
С крыши мне хорошо видны тесный двор и вся его немудрёная жизнь, с которой я знаком не первый год. Из открытых окон доносятся обрывки чьих-то разговоров, смех, фортепианные гаммы, стук кастрюль. Внизу сушится бельё, лениво ходят кошки, голуби пьют из ручейка, пробирающегося по стёртым плитам от обвитого плющом водопроводного крана. Старухи на раскладных стульях греются на солнце. Старухи те же, что и в позапрошлом году, а вот детишки уже новые. А вот эта, что так гордо проходит через двор – неужели это та девчёнка, что сидела на песке и причёсывала рыжую дворнягу? Ну конечно, это её уже четверть часа ждёт в переулке парень, которого я видел, когда красил ту сторону крыши. А ещё с той стороны мне хорошо было видно открытое окно дома напротив. Девушка что-то делала по хозяйству, но часто оглядывалась в мою сторону. Вот вышла из комнаты, вот появилась снова. А теперь подошла к окну и, прежде чем закрыть жалюзи, помедлила.
Но что поделаешь, ведь завтра меня уже здесь не будет, и в городе так много крыш…
