протянул руку куда-то вовне. – Они! И ахнуть не успеют.
– Ты пьян, Дэви, и несешь скучную чушь. От таких пророчеств меня тошнит.
– Я не пьян и не пророк. Я – человек дела, Рэти. Помоги мне уговорить Лайта выбраться из кельи и вступить в большой мир. Вступить одним из его хозяев.
– Уговаривай сам. У меня с ним хватает других тем для разговоров.
– Но это вопрос жизни и смерти.
– Вот и выскажи ему это.
– Я боюсь, что он не захочет со мной встретиться.
– Ты мне надоел, Дэви.
– Скажи ему, что я очень хочу его видеть. Это очень важно! И для него, и для тебя.
Рэти подумала, что все равно передаст этот разговор Гарри, и милостиво проронила:
– Ладно уж… Чего не сделаешь, когда проваливаешься… Я выключаюсь.
Рэти осталась одна.
10
Торн без удивления выслушал согласие Зюдера испытать свои силы на новой должности и уверенно сказал:
– Справишься, Арт! Дело простое. Изучи инструкцию и приступай. Будь строг и не иди у них на поводу.
Основной пункт инструкции гласил: «Всемерно ограничивать круг интересов мэшин-менов проблематикой, имеющей непосредственное отношение к их обязанностям. Пресекать поступление информации, способной вызвать у них мысли, несовместимые с интересами фирмы».
Из производственных цехов, где супермими сами себя собирали и налаживали, они выходили во всеоружии могучего интеллекта. Они располагали всем арсеналом технических знаний, необходимых для научной работы. Их память хранила огромные запасы информации. Но в отличие от простейших бытовых мими они не имели никакого представления о психической деятельности человека, о его переживаниях, о связях, скрепляющих общество. От этой сферы бытия их тщательно ограждали и в период их «созревания», и позднее, на рабочих местах.
В тайне от внешнего мира мэшин-мены занимались решением труднейших задач, возникавших в многочисленных лабораториях корпорации. Кому и для чего нужны эти решения, они не задумывались. Как и подобает настоящим ученым, они не всегда знали, что получится в результате их трудов. Мир людей сводился для них к Торну и его помощникам, координировавшим и направлявшим всю научную работу. Никаких сомнений в том, что они приносят человечеству пользу, у них не возникало. Заложенный в основу их деятельности принцип Лайта не подавал никаких сигналов тревоги.
Но Торн хорошо знал, каким непрочным было это благополучие. Стоило мэшин-менам приобщиться к людским заботам, чтобы вспыхнула эпидемия самоубийств. Однажды так уже случилось. Вместе с технической информацией, которую потребовали мими, обслуживавшая их ДМ выдала им сопроводительную статью военного специалиста. В статье деловито обсуждались преимущества новой системы истребления, создаваемой в лаборатории фирмы. Не нужно было быть мудрецом, чтобы догадаться о том, что от задач, решаемых мими, зависело совершенство системы. Мэшин-мены забросали Торна вопросами, потребовали дополнительной информации, и кончилось тем, что всю команду дорогостоящих сотрудников пришлось отправить на свалку.
Все попытки Торна заменить принцип Лайта какой-нибудь другой фундаментальной программой ни к чему не привели. Больше того, чего он добился в угоду рекламному отделу, сделать не удалось. Торн внес в конструкцию поправку, заменив принцип Лайта старым, упрощенным запретом роботам – не выполнять приказы, наносящие вред человеку. Но этого оказалось недостаточным для мэшин-менов. Роботам не приходилось сталкиваться с межчеловеческими конфликтами. Иное дело – мэшин-мены. Постоянно вращавшиеся среди людей, они легко становились жертвами хитрости, коварства, прямой лжи своих владельцев. Разобраться, где кончается польза и начинается вред, им было не по силам.
Принцип Лайта, заставлявший мэшин-менов оценивать каждый свой поступок с этических позиций и предусматривать его последствия, оказался незаменимым. Единственный выход, который нашел Торн, – закрыть своим ученым мими доступ к излишней информации, сделать их узкими специалистами, ничем, кроме техники, не интересующимися. Вот почему он решил заменить простодушную ДМ верным человеком, который сможет держать мэшин-менов на строгом информационном пайке.
А информационный голод у мими был поистине неутолим. Они задавали вопросы, как маленькие дети, выстраивая свои «почему?» в бесконечно длинные ряды. Разница была в том, что от детей можно было отделаться общими словами или примитивным враньем. Мими требовали ответов точных и полных. Чем глубже они вторгались в тайны материи, тем острее становилась их жажда новых знаний.
ДМ, руководившая до Зюдера Информслужбой, обычно подключала соответствующий канал справочной сети и предоставляла любознательному мэшин-мену самому выбирать то, что ему нужно. Но очень часто вместе с полезными материалами поступали сведения, не имевшие к делу прямого отношения и возбуждавшие только серию новых вопросов. Бывало и так. Информслужба изрекала: «Никакой дополнительной информацией не располагаю». В таких случаях мими бросали работу и, не считаясь со временем, начинали сами доискиваться до истины. Сутками могли они обсуждать, высчитывать, анализировать, и никакая сила не могла заставить их заняться своим делом, пока в их мозгах не устанавливалось какое-то равновесие.
Возглавив Информслужбу, Зюдер постепенно проникся к своим подопечным глубоким уважением. Сначала ему казалось, что все мэшин-мены абсолютно одинаковы. Но потом он стал улавливать не только внешние черты различия, предусмотренные технологией производства, но и некоторые отклонения в психике, вызванные случайностями монтажа и регулировки. Усовершенствования вносили и они сами, изготовляя очередную серию своих сородичей.
Мими разнились и по силе интеллекта, и своеобразием поведения. Для человеческого глаза эти различия были ничтожно малыми, но сами мэшин-мены оценивали их очень точно. Обнаружив, что один из коллег обладает более мощным прогнозирующим механизмом или более гибкой адаптирующей системой, они сообща использовали это превосходство, обращались к нему за советами и строго им следовали.
Попадались среди них и выдающиеся экземпляры, у которых творческий индекс был на целый порядок выше, чем полагалось по расчетным данным. Один из таких феноменов, по прозвищу Эйб, и помог Зюдеру приступить к той работе, ради которой он согласился прийти на поклон к Торну.
– Доктор Зюдер, – обратился к нему как-то Эйб. – Я узнал, что вы раньше работали в лаборатории, но потом ушли. Почему?
– Потому что я стал лишним. Мэшин-мены выполняют мою работу лучше и дешевле, чем я.
– Значит, своим появлением в лаборатории мы причинили вам вред?
Зюдер знал нерасторжимую связь между логическими выводами, которые делали мими, и их последующими поступками. Он уже представил себе, что предпримет Эйб, если получит подтверждение своему умозаключению.
– Послушай, Эйб, заложенные в тебе понятия вреда и пользы очень сложны. То, что полезно одному человеку, может быть вредным многим другим, и наоборот. Приведу тебе пример. Убедившись, что ты лишил меня работы и тем причинил вред, ты произведешь простую логическую операцию и покинешь лабораторию. При этом ты будешь убежден, что сделал мне добро,
– А разве не так?
– Нет. Ты нанесешь мне еще больший вред.
– Не понимаю.
– Как только руководители корпорации узнают, что ты уступил свое место человеку, тебя немедленно демонтируют и заменят другим.
– Меня это не пугает. Для меня главное – чтобы я не был источником зла.
– Но ты им станешь поневоле. Меня за то, что я не уберег тебя от неподобающей информации,
