задача путем «противодействия или судебными мерами» «заставить их в течение длительного срока воздерживаться от преступной деятельности». Все указанные лица находятся на свободе, никому из них не грозит тюремное заключение больше чем на два года.
На выполнение задачи отведено не более двух лет.
На поклон к Радовану. В машине сербская музыка: Здравко Колич. Сам Мрадо в ярости: Хорхе-сучонок, на кого наехал, а?! На Радована! А стало быть, и на меня. На понт берет. Типа умнее всех. С огнем играет!
Хорхе в курсе кокаиновой темы. Знает, где хранят, какими путями возят, как нычут от досмотра, в каких лабораториях производят, как бодяжат. Но главное — этот олень знает, кто всем рулит. Походу, у мистера Р. нарисовался серьезный гемор. У Господа Бога. А должно быть наоборот.
Вот уебан! Мрадо уже представлял, как найдет Хорхе, склеит скотчем и порежет на ремни. Схавает. Высрет. Схавает высранное. Высрет опять.
Мрадо тут же набрал Радовану, передал разговор с чилийцем. Судя по тону, Радован воспринял наезд спокойнее Мрадо. Только Мрадо нутром чуял: взбеленился почище моего.
Готовься, Хорхе, к сербской мести!
Была в наезде и положительная сторона: теперь Радо будет не до терок с самим Мрадо. А то на последней встрече разосрались хуже некуда. Радо реально оборзел.
Через двадцать минут в Несбюпарке. Район коттеджей. Лубочное царство прямоугольных коробочек. Вышел из машины, закурил. Сигарету держал на славянский манер — между большим и указательным пальцами. Курил глубокими затяжками. Чтобы немного остыть перед встречей с «великим». Хрипло прокашлялся. Вспомнил, какие картины висят у Радо. Интересно, сколько они стоят, вместе взятые? Походу, немерено.
Забычковал. Направился к двери. Позвонил.
Ему открыл Стефанович. Молча проводил в библиотеку. Радован сидел в том же кресле. Кожа на подлокотниках вытерлась, залоснилась. На чайном столике пузырь шестнадцатилетнего «Лагавулина».
— Присядь, Мрадо. Сразу позвонил, благодарю. Конечно, можно было по телефону перетереть, да я решил в глаза тебе заглянуть, вдруг ты вскипел. А кипятиться нам не след. Разрулим все тихой сапой. Невелика беда, на меня и раньше рыпались. Правда, на этот раз клиент наш, кажется, в теме. Припомни точно, что он тебе сказал. С самого начала и поподробней, пожалуйста.
Мрадо стал рассказывать. Не растекаясь, изложил самую суть — как борзо наехал латинос.
— Хорхе Салинас Баррио, тот самый, что выломился с Эстерокера. Да ты о нем больше моего знаешь, сам мне давеча рассказывал. Мне говорили, черт теперь в большом авторитете у эстерокерских пассажиров. Да и в Кумле, и в Халле, там, где по тяжким, сидельцы его уважают, говорят: красиво сработал, тонко. Испарился, что твой Копперфильд. Надо было урыть на месте. Сука.
— Про Копперфильда — это ты метко. А вот на месте как раз не надо. Мы пока не знаем, какие были бы последствия. Ладно, что еще?
Мрадо изложил подробности беседы с Хорхе. Что Хорхе нервничал, что звонил, скорее всего, из таксофона, что потребовал за молчание сто штук и паспорт, что угрожал сдать сербов с потрохами, если с ним что-то случится.
Радован помолчал. Налил в стакан виски. Отпил.
— Чувак в курсе наших дел. Не настолько, конечно, чтоб мы плясали под его дудку. Просто, раз обломилось, решил отжать меня. Я бы, собственно, рад помочь в беде. И паспорт бы новый дал. Лаве отстегнул бы вдоволь. Загвоздка в том, что товарищ Хорхе попутал. Поиметь меня решил. К тому же, допустим, дам ему, так он съест и добавки попросит. Как хорватские ушлепки у нас на родине, помнишь небось. Мы им девяносто процентов берега, а им весь подавай. Этот черт такой же борзый. Ну выправлю ему ксиву сегодня, так он завтра придет и скажет, мало. Станет клянчить на авиабилеты. Ну или хрен его знает, что еще, — скажет, хочу долю в империи Радована.
Мрадо засмеялся. Надо же, Радо, крестный отец, говорит о себе в третьем лице. Успокоился. Нет такого напряжения, как в прошлый раз. Виски согрел тело. Разомлели плечи. Разнежился живот.
— Его козырь в том, что он в теме или думает, что в теме. Вряд ли он нарыл что-то, чтоб закрыть нас, но напрячь сможет. Наш козырь — это то, что мы можем отправить его обратно на шконку. Правда, козырь рискованный: лишившись воли, он может совсем отчаяться. Ему только и останется, что бицепс прокачивать, тогда он и ввалит нас. Сто пудов.
— Я извиняюсь, Радо. А не лучше грохнуть его, и все?
— Это не наши методы. Слишком стремно. Ты же слышал, как он сказал. Что принял меры. Откуда мы знаем, с кем он еще поделился. Хорхе — не лох какой-нибудь. Если завалим его, будь спокоен, завтра же всплывет такое, что нам очень не понравится. Может, шепнул кому на случай, если сгинет. Всякое может выкинуть, ты же знаешь. Положит бумаги в какую-нибудь камеру хранения. Мы его того: монеты кидать станет некому, камера-то и откроется. Или зарядит мейл, который будет лежать до определенного часа, и, если Хорхе не воротится, мейл автоматически упадет в ящик к легавым. Нет, слишком хитрый, зараза. Мы будем действовать по-другому. Классическими методами, сечешь, Мрадо? Выцепи его или как-нибудь свяжись. Наедь. Втолкуй, что некультурно это — отжимать у дяди Радована его кровные. А когда до него дойдет, кто за ним пожаловал, сделай из него котлету. Пузо вспарывать доводилось, чай?
— Было дело, в девяносто пятом в Сребренице. Штыком.
— Да, штыком можно слона завалить, кровища ручьем. В человеке так много мягких мест — куда ни ткнешь, боль адская. Вот и с Хорхе таким же макаром — вали его, не давай опомниться. Бей ножом.
— Понял. То есть полная свобода действий?
— И да и нет. Смотри, чтоб не двинул кони. Про нож это я так, образно. Так сказать, бей сильно, но нежно.
И Радован засмеялся шутке.
— Понятно. А где его искать-то?
— Кто его знает? Хотя он вроде из соллентунской братвы. Поговори с Ратко или с его братом, они из тех краев будут. Да, вот еще что. Смотри ты там не переусердствуй, а то этот урод, чего доброго, в больницу загремит. Его там повяжут, а это опасно, как я тебе только что сказал. Это на воле он на что-то надеется, а на шконке пошлет всех лесом. Вломит нас.
— Отвечаю, все косточки будут целы. Только гаденышу легче от этого не будет — пожалеет, что вообще выбрался из мамкиной пизды, — выругался Мрадо.
Радо улыбнулся. Струйка виски, закружившись по стенкам, полилась в стакан. Радо отхлебнул. Откинулся на спинку кресла. Мрадо нетерпеливо переминался. Рвался наружу. Вон из логова Радована. В качалку. Побазарить с пацанами. Нашарить зацепки. Разгадать загадку. Отметелить Хорхе.
Поговорили о другом: о лошадях, машинах. О бизнесе ни слова. Как Мрадо раскатал губу на гардеробы, тоже не вспоминали. Через четверть часа Радо распрощался:
— Меня еще кое-какие дела ждут. Да, Мрадо, раз уж вы в «Мельнице» накосячили — вопрос с Хорхе надо было решить еще вчера.
Мрадо вошел в качалку. Пацаны на ресепшне разводили диспут на тему достижений современной медицины в области бодибилдинга. Мрадо прервал их. Принялся расспрашивать. Есть ли у них знакомые пассажиры на Эстерокере? Или вертухаи? Поинтересовался, слыхали ль, как шесть недель назад оттуда красиво сбежал какой-то чилиец.
Один пацан поддел его: а тебе, мол, на что? Сам, что ль, скоро заезжаешь и лыжи загодя готовишь? И заржал, типа смешно пошутил.
Мрадо не обиделся. Отвечать не стал, пусть его. Добродушно отшутился:
— Тот, кто лыжи навострил, полсрока загодя скостил, верно?
Пацан перегнулся к нему через стол:
— Этот побег просто «дас ист фантастиш». Секи, сиганул через забор так, что Сергей Бубка отдыхает. Семь метров, Мрадо! Как он взял их без шеста? Он чё, человек-паук?
— Ты знаешь там кого-нибудь?
