Мямликов, до которого наконец-то начал доходить скрытый смысл беседы, засобирался домой.
– Пойду я, пожалуй. – Он вежливо улыбнулся хозяевам и поставил свою чашку в раковину.
– Поздно уже. Оставайся у нас. – Светлана Петровна перегородила двери, гостеприимно растопырив руки.
– Да-да. – Ника выбросила бутылочку из-под йогурта в помойку и тоже улыбнулась. – Кровать у меня широкая. Ты нарядный. Все так удачно сложилось.
– Не ерничай! – прикрикнула маменька. – Хватит мальчика пугать.
У Мямликова бегали глазки, а по щекам и шее ползали нежно-розовые диатезные пятна.
– По-моему, мальчика ты пугаешь сама. Причем весьма успешно, – возразила Вероника. – Сейчас он тут как хлопнется в обморок, лишь бы со мной не спать. Вон аж ножки крестиком сложил, чтобы не покушались на святое! Я для него не женщина, а товарищ по партии. Поэтому твои намеки, мамуля, противоестественны!
– Нет-нет! – запротестовал Олег, прикидывая, как бы и подругу не обидеть, и маму не разочаровать, и все же увернуться от почетной должности жениха. – Ты очень даже… женщина.
– Ага. Все же у нас ночуешь! – угрожающе хлопнула в ладоши Ника.
– Я бы с радостью, – проблеял Олег, умоляюще подмигивая ей. – Но не могу сегодня. Давайте в другой раз!
– Как это – в другой? – развеселилась она. – Я, можно сказать, уже размечталась. Ты так красиво скакал во дворе. Прямо Отелло!
– А что произошло во дворе? – насторожилась Светлана Петровна.
– О! Олежек пытался отбить меня у кавалера. Бизнесмена, кстати, как ты и мечтала. С деньгами, манерами, воспитанием и изюминкой. Он нам даже поцеловаться как следует не дал. А меня в Париж, между прочим, приглашали…
– Да какой он бизнесмен! – возмутилась мама. – Врун! Какой Париж? Его зарплаты хватит только на такси до аэропорта и стакан чаю в зале ожидания. В крайнем случае, еще наскребет на убогий бутерброд с позавчерашней колбасой. Париж! Тьфу! А вот обратно ты его повезешь на свои! Надо же, не ожидала, что ты можешь поверить в такую чушь. Надо было тебе в детстве поменьше сказок читать. Спускайся на землю, принцесса.
– Мам, что ты придумываешь? Откуда ты взяла эту чушь? – нахмурилась Вероника. – Он нормальный парень…
– Вот тебе нормальный парень! – Королевским жестом маменька величественно ткнула в сторону покосившегося от переживаний Мямликова. – Пришел. Волнуется. Хочет понравиться. Олежек, иди в ванную комнату. Не волнуйся. Мы сейчас все решим.
– Иди-иди, Олежек, – усмехнулась Вероника, глядя на совершенно отчаявшегося Мямликова. Он постоянно подмигивал, и это походило на нервный тик. Вот так и получают психологические травмы в сознательном возрасте. – Сейчас мама меня к стулу прикрутит, и ты осуществишь все свои самые заветные мечты!
Самой заветной мечтой Мямликова в данный момент был сон на диване в родной квартире. Пусть бы даже там сидела его собственная мама и пила кровь, в очередной раз расписывая ужасы холостяцкой жизни и одинокой старости. Семейство Донецких его порядком утомило. Когда две женщины пикируются, самое страшное – быть буфером и причиной этой пикировки.
– Не слушай ее, – продолжила Светлана Петровна. – Он тебе не соперник. Это я подговорила нашего сотрудника познакомиться с ней. От нее же мужики разбегаются, как муравьи от керосина. Если бы я знала, что у тебя планы, я бы ни за что…
– Да нет у меня никаких планов, – умоляюще проныл Олег. Вот правильно мама говорила: учись отвечать «нет»! И кто теперь страдает от его мягкотелости? Он сам.
– Не стесняйся. – Светлана Петровна бодро ткнула его в плечо. – Я вообще уйду. У меня тут дело есть одно. Вернусь утром.
– Соглашайся, – шепнула Вероника, кокетливо закатив глазки и прикусив губу.
«Ужас. Катастрофа», – подумал Мямликов, под конвоем Свеланы Петровны протопав в ванную комнату. Он так и сидел там, пока не хлопнула входная дверь. Донецкая-старшая ушла.
– Эй, узник совести! – забарабанила в двери Ника. – Вылезай! Враги оставили деревню. Не бойся, я на твою невинность не претендую. Пусть твоей первой женщиной станет достойнейшая!
– У меня уже была первая женщина, – оскорбился Олег, тревожно выглядывая в щель между дверью и косяком.
– Да что ты? – охнула Вероника и расхохоталась. – Тогда тебе тем более нечего бояться. Ну а теперь делись, зачем приходил? Да хватит тебе там филейную часть прятать. Нужен ты мне. Договаривались же: дружба, и все. Ты меня как мужчина тоже не интересуешь.
– Почему?
– И это человек, который аж в ванной комнате от меня заперся! – охнула Донецкая. – Хватит губы надувать. Выходи, а то, правда, заночуешь. И имей в виду: я тебя провожать не собираюсь.
– Просто хотел спросить, как я выгляжу, – проворчал Олег, снова оккупировав кухонный табурет.
Вероника молча хлопала глазами, переваривая сообщение.
– Ты хочешь сказать, что притащился на ночь глядя и испортил мне весь интим для этого? Ты отлично выглядишь, Мямликов! Это все?
– Ты сейчас необъективна и неоткровенна. Я серьезно. Помнишь, Лариска нам вещала, что надо быть ярче, привлекательнее, и все получится. Так вот она оказалась права. Как бы дико это ни звучало. Я это понял по дороге к тебе. Но тут просто хотел закрепить результат. Ты заметила, что я стал привлекательнее?
Вероника внимательно оглядела друга детства и неуверенно пожала плечами:
– Да вроде ты и был не особо страшный. Ладно, ладно, не надо грудь колесом делать. Тебе идет и прическа, и линзы. Можно было купить бесцветные, а то обман получается. Вроде подкладывания в лифчик пуш-апов.
– Чего? – опешил Мямликов. – Я ничего не подкладывал.
– Это я фигурально выразилась. Не надо обманывать девушек. А то вдруг для твоей избранницы будет принципиально важно, чтобы у тебя на самом деле были голубые глаза? Может, у нее бзик такой и она с детства мечтает о ребенке именно с голубыми глазами?
– Я не ребенок…
– Ты-то нет. Но ты же ей состругаешь Буратинку, правда? – ободряюще улыбнулась Ника и вздохнула. Олег сегодня был совсем плох, шуток не понимал и вел себя как редкостный тупица.
– Думаешь, заменить линзы? – Он с сожалением вздохнул.
– Да ладно, расслабься. Я сама в шоке. Не ожидала, что теория Барабановой жизнеспособна. Представляешь, я сегодня выглядела не просто ярко, а как участница бразильского карнавала в якутском селении. Имела бешеный успех, хотя самой на себя в зеркало смотреть было противно. Я даже думаю, что, не размалюйся я так, Егор бы меня не заметил.
– Егор – это тот мордатый? – уточнил Мямликов и смущенно добавил: – В смысле, симпатичный.
– Да, мордатый. Олежка, я вообще мордатых и упитанных люблю. Если к старости тебе надоест искать идеальную тетку и ты решишь заняться окучиванием меня, то откормись.
– Учту. А у тебя с этим… Егором… серьезно?
– Хотелось бы думать, что да. Но боюсь загадывать. Потому что с мужчинами у меня обычно серьезно, а у них со мной – нет. Надоело обжигаться. Пока я не обольщаюсь.
– Ладно, я пошел, – поднялся Олег и неуверенно двинулся к выходу. У него возникло странное ощущение, что между ними осталась какая-то недосказанность.
– Ты же не надеешься, что я стану уговаривать тебя остаться? – хихикнула Ника. – Если мама утром застукает тебя в моей опочивальне, то от свадьбы не отвертишься.
– Да, – ожил Мямликов и заторопился. – Не хотелось бы.
– Хам. Иди осторожно. И пошли мне эсэмэску, что добрался. Я буду волноваться.
– Ага. Пока…
Он шел по ночному проспекту, вдыхая влажные и сладкие летние запахи. Шел и думал. Странно, но
