Сирены

– Привет, – Крис схватил девушку в свои объятия и звонко поцеловал. Она казалась совсем крошечной рядом с его почти двухметровой фигурой. Кожа его была бронзовой от калифорнийского солнца. Именно из- за этого, так он утверждал, он решил обосноваться в Лос-Анджелесе, вместо того чтобы вернуться в Лондон. Разумеется, свою роль сыграли и слишком высокие английские налоги, делавшие для музыкантов жизнь за рубежом куда более выгодной в финансовом отношении. Ян, например, имел дом на Майорке, а Найджел – виллу на юге Франции.

Отпустив Мэгги, Крис вошел в дом. При виде Дайны на его лице просияла широкая улыбка.

– Привет, как дела, Дайна? – Они поцеловались. Внешность Криса по-прежнему оставалась весьма привлекательной: темные коричневые волосы спадали ему на плечи густыми волнами, а темно-зеленые глаза временами казались почти черными.

– Ты сегодня рано, – заметила Мэгги, подводя Криса за руку к софе, на которой он тут же растянулся.

– Скажи спасибо Найджелу. У нас вышла очередная ссора, и я чуть было не пробил его головой пол, что, несомненно, пошло бы этому придурку на пользу. Скотина!

– А я думала, что все уже улажено, – сказала Мэгги, сворачивая косяк. Она зажгла его и, затянувшись, передала Крису.

Тот сделал большую затяжку, издавая при этом шипящий звук, вроде того, что получается при открытии клапана в паровой машине. Он держал дым в легких довольно долго.

– Ты ведь знаешь, какие это тупицы. У них в одно ухо входит, а из другого выходит, поскольку в голове нет абсолютно ничего. – Он сделал еще одну затяжку, и его настроение вдруг резко переменилось. Усевшись на софе, он стряхнул пепел в тяжелую бронзовую пепельницу. – Однако я рад, что ты здесь, Дайна. – Запустив руку в карман ковбойской рубахи, он извлек оттуда белую пластмассовую кассету. – Догадайтесь, что это такое?

– Записанные вами дорожки? – возбужденно спросила Мэгги.

– Даже лучше, – он улыбнулся. – Две мои уже смикшированные песни для нового альбома. Впервые я написал что-то в одиночку без Найджела.

Мэгги обернулась к Дайне.

– Послушайте-ка эти вещи. Они совершенно непохожи на то, что группа делала раньше. Это целое новое направление.

– Да, – подтвердил Крис, поднимаясь на ноги и направляясь к стереосистеме. – Столь необходимый глоток свежего воздуха. – Он присел на корточки перед декой и принялся щелкать клавишами. Через мгновения вспыхнули индикаторы: рубиновые и изумрудные огоньки, мерцавшие, точно далекие звезды. Крис вставил кассету в магнитофон.

– Готовы?

Они обе сказали, что да.

Усевшись на пол он объяснил.

– Первая песня называется «Гонка», вторая – просто инструментальная вещь, без слов. – С этими словами он нажал кнопку, и комната наполнилась звуками музыки. Мощные гитарные аккорды вплетались в жесткую пульсацию баса, отталкиваясь от прыгающего ритма ударных. Потом в динамиках зазвучал богатый, легко отличимый голос Криса.

Вспомним дни

На заднем сидении «Форда»

Пылающие огни

Разве мы знали, каким будет счет?

И что однажды мы вырастем,

И наступит день последнего экзамена -

То время беспечного веселья

Кажется таким далеким теперь.

Мелодия перешла в короткий проигрыш – прелюдию второго куплета.

Я отказался от стихов

Которыми мы жили

Лимузинов и вечеринок,

И девушек, отдающих

Все, что у них есть,

Не выходя из машин -

О, те яркие ночи восторгов и кокаина

Кажутся такими далекими теперь

Начиная с этого момента партия гитары начала дублироваться на второй дорожке, и плотность ее звучания резко увеличилась. После второго куплета следовал вызывающий бурный прилив адреналина в крови припев. Потом все повторилось еще раз, а в финале песни вновь преобладал суховатый гитарный риф.

На несколько секунд в комнате наступила почти гробовая тишина, после чего началась инструментальная вещь. По музыке она представляла собой полную противоположность «Гонке»: