медленная, призрачная мелодия, построенная на минорных аккордах, которая, закручиваясь по спирали, уходила куда-то ввысь, томная и непринужденная, напоминая Дайне «Адажио для струнного квартета» Самуэля Барбера.
К концу песни музыка постепенно затихала, но продолжала звучать еще так долго, что Дайна поняла, что уже все, только когда магнитофон, домотав ленту, выключился с легким щелчком.
Крис повернулся точно на шарнирах к подругам.
– Ну как?
– Потрясающе, – сказала Дайна. – Просто не знаю, что и сказать.
– Тебе понравилось?
– Я в восторге.
– Эти вещи великолепны, – произнесла Мэгги. – Найджел, наверно, обделается от зависти.
– Он еще их не слышал, – сказал Крис. – Как и остальные. Ян и Ролли слышали только «болванку» во время записи. Найджел ничего не знает и ничего не узнает, пока все не будет смикшировано окончательно. – Он вскочил на ноги. – Я собираюсь слегка проветриться.
– Крис, ты ведь только что вернулся, – грустно заметила Мэгги.
– Дайна, – спросил он, – не хочешь присоединиться?
– Извини. – Дайна тоже поднялась. – Завтра надо уже в пять часов быть у гримера. – Она пожелала им спокойной ночи, так остро ощущая на себе взгляд Мэгги, полный зависти и гнева, что даже поежилась, словно прикоснувшись в чему-то холодному.
Длинный темно-синий «Мерседес» стоял поперек подъездного пути к ее дому, напоминая своим видом массивную крепость. Когда Дайна подъехала ближе, ей показалось, что его тень поглотила маленький домик.
Остановившись неподалеку от лимузина, она выключила мотор и выбралась из автомобиля. Снаружи ночной ветерок принялся ласкать ее щеки и трепать длинные медвяные локоны.
Резкий скрежет ее каблуков по гравию заглушил хрипловатое стрекотание сверчков. При приближении девушки задняя дверца «Мерседеса» бесшумно открылась ей навстречу. Внутри него горел свет яркий и по- домашнему теплый, какой бывает только от настольных ламп с красивым абажуром.
Наклонив голову, она залезла в машину. Первое, что ей бросилось в глаза, это светящийся экран маленького цветного телевизора, на котором ведущий «Ночного шоу» Джонни Карлсон, постукивая по крышке стола своим знаменитым карандашом, заканчивавшимся резинками на обоих концах, что-то беззвучно декламировал, обращаясь к Стоккарду Чейнингу.
– Я почувствовал, что соскучился по тебе, когда понял, что ты не приедешь домой, – сказал Рубенс.
– Теперь я дома.
– Я имел в виду мой дом.
Дайна отвернулась от него и уставилась в темноту, начинавшуюся сразу за окном машины. За гущей деревьев не было видно ни крутого склона холма, ни гигантской дуги, состоящей из отдельных огоньков у его подножия. Мягкое сидение «Мерседеса» вдруг показалось девушке жестче церковной скамьи.
– Это никогда не должно было случиться.
– Что не должно было случиться?
– Я говорю о прошлой ночи, – ответила она, по-прежнему глядя в сторону. – Я была злая, расстроенная... после одного происшествия. Ты подвернулся мне под руку.
– Я всегда был у тебя под рукой. Она ничего не ответила и лишь обхватила себя за плечи. Ей вдруг стало холодно.
– Ты ведь не хочешь сказать, что это было всего лишь маленькое приключение...
– Я вообще не хочу разговаривать с тобой. – ...потому что я знаю, что это на тебя не похоже. – Повернув голову, Дайна увидела, как луч света от лампы выхватывает из темноты заостренную скулу и губы Рубенса. – Ты не отдаешься с легкостью, не задумываясь кому попало. Даже если ты сейчас будешь утверждать обратное, то я в это не поверю, – наклонившись вперед, он щелкнул выключателем, и лица Джонни и Стоккарда исчезли с экрана.
– И я также знаю, – продолжал он, что мы не просто трахались прошлой ночью. Я говорю так, потому что за последние два года делал это столь часто и с таким количеством женщин, что и не сосчитаешь. Я знаю, что это такое, даже чересчур хорошо, поэтому я повторяю: мы не просто трахались прошлой ночью.
– Неужели? – спросила она. Ее голос окреп. – А что же мы по-твоему делали?
– Я сказал бы, что мы занимались любовью. Ты знаешь это, точно так же, как и я.
– Ну и что с того?
Рубенс осторожно прикоснулся пальцами к ее плечу.
– Я не хочу лишаться этого.
– Ты полагаешь, – холодно поинтересовалась она, холодно оттолкнув его ладонь, – что я могу купиться на подобную фразу? – Дайна почти открыто смеялась над ним, но ощущение тревоги нарастало в ее душе быстрей, чем она сама замечала это.
– Ладно. Я неправильно выразился. Пощади меня.
– Знаешь, ты необычайно мил, – свирепые огоньки вспыхнули в ее глазах. Сидя рядом с ним. Дайна чувствовала непрекращающийся ни на мгновение странный трепет в груди, словно у нее вот-вот должен был случиться сердечный приступ. Она взялась за ручку на дверце.
