– Вежливость, – ответил тот, – не имеет к этому никакого отношения.
– О чем это он? – Трип хихикнул. – Что он говорит?
Бэби, ты изъясняешься так, что нигер, работающий на улицах в поте лица, больше не в состоянии понимать тебя.
– Черт возьми, Трип. Прекрати устраивать балаган в присутствии леди. Кого ты хочешь поймать на такую дешевку?
– Что ты так разошелся, Бэби?
– Видишь ли. Дайна. Трип полагает, что чем менее серьезно ты воспринимаешь его, тем для него легче будет пришить тебя однажды. И знаешь? Он абсолютно прав, – сказав это, он повернулся к Трипу. – Но ты не забывай, Бэби, что здесь праздничная вечеринка. И у тебя на сегодня выходной. Это нейтральная территория, где не стреляют и не занимаются другими подобными вещами. – Он ткнул Трипа пальцем в грудь. – Поэтому давай чуточку полегче на поворотах. Расслабься и веселись.
– Эй, Бэби. Стоит расслабиться на секунду, и тебя придется отскребать от стены. Послушай, приятель. Я знаю, чего мне стоило добраться досюда.
– Эй, Бэби, – сказал Стиксон, великолепно передразнивая голос Трипа. – С тобой можно сдохнуть с тоски. – Он ухмыльнулся и покинул их.
– Где Бэб? – спросила Дайна, оглядываясь вокруг. В ту же секунду она увидела в толпе рыжие волосы и выцветшие глаза Аурелио Окасио. Он только что вошел и стоял возле двери. На нем был костюм каштанового цвета, в петлице которого красовалась красная гвоздика, и коричневое шерстяное пальто, накинутое на плечи так, будто он сознательно копировал антрепренерскую позу Сола Хурока.
Трип, проследив за направлением взгляда Дайны, потянул ее в сторону.
– Тебе следует держаться подальше от таких, как он, мама. Это опасный человек.
– У Бэба какие-то дела с ним.
– Да. Впрочем, меня это совершенно не интересует, к тому же старый Бэб всегда знает, что делает. Этот человек охотится за женщинами. И если ему попадется белая, то он проглатывает ее и выплевывает так быстро, что она даже не успевает опомниться. Держись от него подальше, как я тебе сказал.
Однако было слишком поздно. Окасио, конечно, заметил Дайну, выделявшуюся на фоне темнокожих гостей, и уже шел в ее сторону.
– Да ведь это же подружка Бэба, – изрек он, хищно улыбаясь. Слово «подружка» он произнес так, что оно прозвучало скорее как «подстилка». – Что ты делаешь здесь?
Наблюдаешь за тем, как живет низшее сословие? Полная благородных побуждений ищешь доступ в наши сердца или, правильнее сказать, в наши постели?
– Я думаю, – ответила она, – что правильнее всего тебе заткнуться.
– Ото! – Он рассмеялся, и в его смехе присутствовало что угодно, кроме дружелюбия. – Ты слышал это, Смайлер? – Он повернулся так, что его смуглое лицо стало видно Дайне в анфас. Смайлер улыбнулся и облизал губы, точно при виде лакомства. – У нее острый язычок. Ты знаешь, мне это нравится. Я устал от этих пустоголовых девчонок, которых обычно имею. Как насчет того, – он обращался вновь к Дайне, – чтобы мы сейчас вместе убрались отсюда и...
Она услышала позади себя тихий щелчок и поняла, что Трип открыл свой пружинный нож. Однако, прежде чем ему пришлось воспользоваться им, могучая черная рука опустилась на протянутую кисть Окасио. Золотистая шерсть скрылась под темной лапой медведя. Окасио оглянулся.
– А?
– Что тебе взбрело в голову, Алли? – прогудел голос Бэба.
– Да ничего такого, дружище. Я просто беседовал с очаровательной леди. – Он посмотрел на ладонь Бэба, заключившую в плен его кисть, однако тот не только не разжал пальцы, но еще больше усилил хватку.
– Ты знаешь, Алли, я терпимый нигер. Живи и давай жить другим, таково всегда мое основное правило. Ты знаешь, время от времени мне приходится иметь дело с типами, заставляющими меня забыть о нем. – Он резко дернул руку Окасио вниз с такой силой, что губы пуэрториканца задрожали от боли. Однако выражение его бледных, непроницаемых глаз оставалось прежним.
– Я не люблю лжецов, Алли. А ты – один из них. Лжец. Я слышал каждое слово, сказанное тобой, и мне не понравилось ни одно из них. Ты знаешь, что я думаю? Я думаю, что ты отбиваешься от рук. Тебе нужно занять чем-то мозги в эти холодные зимние ночи, и тут я помогу тебе.
– С этого момента я больше не имею с тобой никаких дел. Вот так. Тебе придется поискать другого партнера, детка, потому что ты мне надоел. – Он взглянул мимо Окасио. – А, Смайлер. Как ты можешь лизать задницу этому спику? Ты хоть сколько-нибудь уважаешь себя?
– Я уважаю себя, брат. И не меньше других.
– Тогда скажи этому вонючему спику: до свидания, Бэби. Давай, я хочу услышать это. Ты будешь работать со мной, Смайлер, если у тебя найдется достаточно мужества.
К этому моменту почти все танцы прекратились, и гости собрались в полукруг, наблюдая за разворачивающимся представлением.
Смайлер огляделся вокруг, потом кинул быстрый взгляд на Окасио, по-прежнему не отрываясь смотревшему на чернью тиски, сдавившие его кисть. Еще раз осмотревшись по сторонам, Смайлер уставился на Бэба.
– Ладно, детка. Я согласен. Да. Теперь я свободен так же, как и ты.
– Ты слышал это, Алли? – тихо спросил Бэб. – Теперь убирайся отсюда. Беседы с леди – не твоего ума дело, ясно? Иди и поищи ту белобрысую шлюху, с которой ты спал последние месяцы. Вперед, Бэби. – Он с отвращением отбросил от себя ладонь Окасио, словно тот был болен проказой.
