полицейского. - Например, одни не выносят, когда им сверлят зубы. Другие не могут выдержать уколы ножом, - теперь он говорил быстро-быстро. - Это называется 'страхом боли' и не имеет ничего общего с самими физическими ощущениями. Такой страх есть у каждого, просто разные люди боятся разной боли. Поэтому при 'членораздельном допросе' сначала пробуют один вариант, потом другой, и когда находят нужный, все остальное - дело техники.
Туэйт проглотил застрявший в горле ком.
- Но какое это имеет отношение к тому, как был убит Холмгрен?
- Как я уже сказал, Ким как-то приволок для 'членораздельного допроса' одного северовьетнамца. Он прошел через первую стадию. - Глаза Трейси смотрели вдаль: он вновь ощущал запах пота, мочи, потому что тот вьетнамец обмочился. Совсем мальчишка, лет семнадцати. Трейси не хотел помнить об этом. - Ким отвернулся на минутку, чтобы взять другое орудие. И в это мгновение вьетнамец хлопнул себя по затылку, словно отгонял надоедливое насекомое - и рухнул. Он был мертв. Мы вызвали врача, тот сказал, что парень умер от сердечного приступа. Но врач ненавидел нас за то, что мы делали. Поэтому объявил нам причину смерти с большим удовольствием.
Трейси вскочил, теперь уже он не мог усидеть на месте. Прошлое бурлило в нем, разрывало ему душу.
- Конечно же, мы знали, что врач ошибается. Мы нашли иглу, мы видели точку укола. Я вызвал эксперта по ядам: он был японец по происхождению, но его семья уже два поколения жила в Америке. И этот эксперт сказал, что парень сделал себе укол чрезвычайно мощного стимулянта, который так возбуждает сердечно-сосудистую систему, что наступает мгновенный инфаркт.
- Даже у совершенно здорового человека? Трейси кивнул:
- Да. Стимулянт очень сильный. Эксперт обнаружил его следы только потому, что знал о его существовании и специально их искал. Это не похоже на обычный яд - он не скапливается в крови, в мышечной ткани, в клетках. Эндокринная система мгновенно его выводит. А поскольку зелье готовят из мускатного ореха, о его существовании, как заверил нас японец, никто из западных медэкспертов не знает.
- Но разве мы можем быть на сто процентов уверенными? Я имею в виду...
- Послушай, Дуглас. Весь ужас в том, что даже если бы тело Джона не сожгли, наши эксперты все равно не смогли бы обнаружить это вещество.
- И все же у нас был бы шанс.
Трейси взглянул ему в глаза:
- Да, ты прав.
Они оба умолкли - между ними вновь пробежала искра былой вражды. И, казалось, вот-вот раздастся взрыв. А затем Туэйт сказал:
- Ладно, к черту. Не имеет смысла думать о том, что было бы, если бы... Мы имеем то, что имеем. Точка, - и напряжение ушло. Туэйт откашлялся, загасил окурок. - И все же я не понимаю, почему тебе пришла в голову такая мысль. Только из-за точки на фотографии?
Трейси принялся вышагивать по комнате. Беспокойство его росло.
- Я подумал об этом еще и потому, что видел, что сделали с Мойрой. Я такое тоже уже видел. Порою вьетнамцев охватывало садистское желание 'сокрушить' врага. Проделывали это и красные кхмеры. Правда, по более прозаическим причинам: им не хватало боеприпасов, а они ведь вели 'святую войну'! И, чтобы не тратить пули на пленных, они забивали их до смерти именно таким образом, прикладами или деревянными дубинками.
- Какая мерзость!
- Необходимость - мать изобретательности, - Трейси пожал плечами. - Итак, давай взглянем на дело под этим углом. Джон убит, отравлен неизвестным здесь ядом; несколько дней спустя Мойру забивают до смерти; в особняке губернатора мы находим необычное и мощное подслушивающее устройство, - их взгляды встретились. - Все эти детали указывают на то, что здесь действовал человек, который, как и я, бывал в Юго-Восточной Азии во время войны. Человек, который знает эти дела так же хорошо, как и я.
- А что ты скажешь о своем приятеле Киме? Он - вьетнамец, был на войне, мастер пыток.
- Это не Ким, - даже не задумываясь, возразил Трейси. - Во-первых, это он втянул меня в расследование, - Трейси не имел права рассказывать Туэйту подробности о работе Фонда, поскольку внутри страны у фонда не было никакого юридического статуса. - Во-вторых, избиение - это не его стиль. Он предпочитает более чистую работу. К тому же он почти не разбирается в электронике. А 'клоп' сделан мастером. У меня ощущение, что я на правильном пути: Джон был отравлен именно таким способом.
- Ты не возражаешь, если я пока, ну... не поверю на слово? Давай сначала послушаем, что скажет твой отец.
- Справедливо, - Трейси слегка расслабился.
Туэйт встал.
- Мне пора в участок. Сегодня полно работы. Благодарю тебя за гостеприимство, но где трое - там толпа. Сегодня я сниму номер в гостинице, счет оплатит моя страховая компания. Я тебе сообщу, где, - он взял измятый пиджак. - К тому же у тебя есть мой рабочий номер.
Он пристально посмотрел на Трейси, потом, преодолев колебания, все же сказал:
- Ты знаешь, а ты классный парень. И когда я увидел тебя в действии... я даже обрадовался, что мы тогда не подрались. Ты такое можешь! Я такого никогда не видел, и вряд ли когда увижу.
- Меня этому учили, - просто ответил Трейси. - И я пользуюсь этой наукой только тогда, когда есть крайняя необходимость. Когда требуется выжить.
Туэйт покачал головой, хитро подмигнул:
- Ну-ну! На мой взгляд, ты 'выживаешь' слишком даже хорошо, - он скомкал галстук, сунул его в карман пиджака. - И вряд ли мог добиться таких успехов, если бы на самом деле это тебе не нравилось.
Лицо Трейси подернулось тенью. Свет лился сзади, и Туэйту показалось, что Трейси даже стал как-то выше ростом - или Трейси нарочно создал такую иллюзию?
Что же касается Трейси, то он вспоминал один разговор с Хируге. 'Кокоро, сказал тогда сэнсей, - суть всего сущего. Проникнуть в нее и выжить - вот единственно доступный человеку акт героизма'.
- Ты просто спятил, - ответил Трейси.
- Вполне возможно, - ухмыльнулся Туэйт.
Июль 1967 года - август 1968 года, Баран, Камбоджа
По возвращении из Ангкор Тома Сока и его подразделение ждал сюрприз: в лагере появился новый человек. Но не новый солдат. Человек был немолод, к тому же даже не кхмер.
Весь день новичок бродил по лагерю, и солдаты терялись в догадках. Сам, похоже, знал, кто это такой, но когда Сок спросил брата о новеньком, тот улыбнулся и сказал:
- Подожди до вечера. Тогда вы все узнаете, я не хочу портить вам сюрприз.
После ужина товарищ Серей - тот самый офицер, который когда-то испытывал Сока, - созвал всех в кружок и, как Сам и предсказывал, представил новенького. Он оказался японцем. 'Это - мит Мурано, - объявил Серей. - Он учитель, проделавший долгий путь, чтобы помочь нам в борьбе за новую Кампучию. Внимательно прислушивайтесь к нему и выполняйте все его указания столь же беспрекословно, как выполняете приказы 'Ангки'.
Это был кряжистый человек с жесткими как проволока волосами и тяжелым, будто высеченным из гранита, лицом. Как потом понял Сок, лицо это просто не могло улыбаться. А одобрение свое он выражал странной гримасой: обнажал зубы, оскал этот напоминал оскал мертвеца.
Глаза у него были странные - веки захлопывались как у ящерицы. И он смотрел на каждого так внимательно, будто в данный момент для него ничего не существовало, а порой радужная оболочка словно подергивалась каким-то беловатым налетом: эти глаза пугали, будто на тебя смотрел пришелец из иных миров.
Сок однажды набрался смелости и спросил у Мурано, отчего у него так изменяется взгляд, когда он смотрит на ученика.
Японец сложил руки на груди и глянул на Сока: в этот миг глаза его словно заволокло какой-то молочной пеленой.
