семьи. Этим фуфлом надувай суд, а не меня. Поняла?
Трубка в ее руке стала ледяной, как труп.
– Але… – сказала Аня, но в трубке уже звучали короткие гудки.
Аня опустила голову и прижалась лбом к стеклу. Мимо неслась ледяная, в жиже, Москва. По улицам ходили люди и ездили трамваи; разносчики у метро торговали пирожками, а чиновники в министерствах – постановлениями правительства; каждый занимался своим делом, и во всем городе не было ни одного человека, к которому Аня могла бы обратиться за помощью. Кутятин? Но они и обанкротили компанию. Стас? Но она только что превратила его в смертельного врага. Никитин? Но не был ли он союзником Стаса?
Она думала, что ведет себя твердо и достойно, а вместо этого успела оскорбить всех. Но она сделает то, что задумано. Она не может доверять ни одному из этих людей, пока не узнает, кто именно из них убил ее отца.
И она не может узнать, кто убил ее отца, пока не узнает, кем был ее отец. А хочет ли она это узнавать?
Генерал ФСБ Захар Кутятин расположился в кресле главы ФАК Михаила Зварковича, положив ноги на ворох исходящих бумаг. В зубах Кутятин держал сигарету, в руках – проект создания Федерального авиационного узла, а хозяин кабинета суетился вокруг него, как официант вокруг важного клиента.
– Это ж классный бизнес, – говорил Зваркович, – это во какой бизнес! Только с каждой тонны керосина мы имеем по сто баксов! А ларьки! А расписание! Вы ведь понимаете: просит какая-нибудь «Люфтганза» поставить ее в удобный слот, а за какие такие заслуги? Хочешь, плати. А платить ведь не обязательно в кассу! Это ж там деньги просто на кусте растут, ну и что, что Семена нету, – с другими можно договориться. С Никитиным можно, он любые бабки отдаст…
– С Никитиным можно договориться. Вот только вопрос, где деньги, которые тебе отдал Семен?
Зваркович побледнел.
– Какие деньги?
– Пять миллионов евро. За подпись. Ты же к нему ездил, на дачу, за день до того, как его убили?
– Но я… я не брал еще денег…
Кутятин спустил ноги на пол и вынул сигарету изо рта. Непотушенный «бычок» шлепнулся на наборный паркет.
– Надо же, – сказал Кутятин, – как интересно. А мне Семен после встречи позвонил и сказал, что деньги передал.
– Он с…соврал.
Кутятин лениво отложил документ, протянул руку – и вдруг молниеносным движением схватил Зварковича за шиворот. Глава комитета потерял равновесие и ткнулся мордой в бумаги на собственном столе. Лицо чекиста оказалось в дюйме от испуганной ряшки чиновника.
– Ты что гонишь, – сказал Кутятин, – ты думаешь: Семка мертвый, так ты бабки себе возьмешь? Это уж не ты ли Семку урыл?
– Но у меня нет, нет этих денег! – в отчаянии заорал Зваркович.
– Есть. Ты что думаешь, мы не знаем, сколько ты у Никитина с каждого перегруза получаешь? Самолеты бьются, а твои инспектора взятки берут! Ты думаешь, тебя за этим сюда поставили, чтобы ты наших товарищей за пять лимонов убивал?
– Но я не могу! – отчаянно вскрикнул Зваркович. – Я не могу и вам отдать, и наверх – у меня нет!
– Деньги у тебя есть, – сказал Кутятин, – выбора у тебя нет. Либо деньги отдашь либо сядешь.
И вышел, хлопнув дверью. Непотушенный окурок тлел на паркете. Зваркович отчаянно закашлялся – глава Авиакомитета не курил сам и категорически запрещал это делать подчиненным.
Машина Ани остановилась у старой завшивленной пятиэтажки в районе Сельскохозяйственной улицы. Аня долго жала на звонок. Она уже решила, что никого нет дома, когда внутри квартиры послышались шаркающие шаги. Дверь распахнулась.
На пороге стоял сгорбленный восьмидесятилетний старик, совершенно лысый, с розовым детским темечком и редкой, как кошачьи вибриссы, бородкой. В нос Ане ударила нестерпимая вонь, – в квартире пахло невынесенными помоями, затхлой старостью и половозрелым котом. Тут же на лестницу высунулся и сам кот – большой, полосатый, с прямым как палка хвостом, и убежал бы, если б его не поймал Анин охранник.
– Тарас! Тарас! – тревожно закричал старик, и Тарас, сверкнув желтыми печальными глазами, поскакал обратно в квартиру. Аня с охранником вошли следом.
– Простите, вы Александр Викторович Кулаков? – спросила Аня.
Она должна была повторить вопрос два или три раза – старик плохо слышал. Голые его ноги, всунутые в шлепанцы, стыли на ноябрьском сквозняке.
– Да, – наконец ответил старик.
– Я расследую убийство бизнесмена Собинова, – сказала Аня, – и нам тут… я видела ваше заявление…
Она вынула из сумочки бумагу.
Аня с трепетом ожидала реакции старика. Но реакции никакой не последовало. Ане даже показалось, что Кулаков не расслышал ее слов. Он просто повернулся, и черная рваная дыра в его ватном халате была как след от ножа в спину.
Спустя пять минут Аня сидела в крошечной кухоньке за круглым столом, покрытым слипшейся от
