непосредственно под заводоуправлением, – они не могли поставить под контроль десятки смотровых колодцев на всей территории завода.
Послышался рев мотора. На сопочку, разбрасывая снег, взлетел мощный «Хаммер». Из него выпрыгнул Терентьев в сопровождении двух офицеров-новичков. Терентьев был одет в камуфляж, на плечах красовались две упитанные звездочки.
– Эй, – заорал Терентьев, – эй, Саша, подойди-ка сюда.
Солнечный блик на вершине установки сместился и дрогнул: наблюдатель перевел бинокль на генерала.
– Эй!
Терентьев потерял терпение и сам шагнул в снег, тут же осев по пояс. Яковенко и Травкин, понимая, что дальше лежать бесполезно, поднялись и побрели к джипу.
Яковенко и Терентьев терпеть не могли друг друга: формальным поводом тому послужила история, случившаяся через три дня после назначения Терентьева начальником управления «С».
Получив пост, генерал-лейтенант тут же полетел в Грозный. Он летел в полной уверенности, что республика находится под контролем федеральных сил: он сам об этом слышал каждый день по телевизору.
К этому времени русские солдаты, находившиеся в Грозном, могли перемещаться по городу не иначе, чем вооруженными группами минимум из пяти человек. Любой одинокий русский, остановленный кадыровским патрулем, равно как и любой одинокий чеченец, остановленный патрулем российским, не имел шанса выжить.
Самым главным правилом было – ни во что не вмешиваться и ни при каких обстоятельствах не останавливать мчащиеся навстречу автомобили, полные вооруженных людей с надписями «кадыровский спецназ» на спине. Во-первых, это может быть не кадыровский спецназ – и тогда начнется стрельба. Во- вторых, если это кадыровский спецназ, стрельба начнется все равно.
Генерал Терентьев этих правил не знал, и когда охрана по его приказу остановила набитый людьми «гелендеваген», началась стрельба. Охраны у Терентьева было до черта: обстрелявшие их чеченцы укрылись на территории полуразрушенной фабрики, по рации запросили подкрепление, а фабрику блокировали. Через пять минут на место событий подъехала группа Яковенко.
– Давай ты прочесывай цех с тыла, а я с фасада, – скомандовал Терентьев.
– Нельзя, – ответил офицер, – здание триста метров, автомат бьет дальше, мы друг друга перестреляем.
Терентьев озадачился, но тут же решил проблему:
– Тогда давай я с фасада, а ты с торца.
– Тогда между нами будет вообще двести метров, – ответил Яковенко. – Я людей губить не буду. Я тут третий день, а у нас уже есть «двухсотый».
– Подумаешь, – ответил Терентьев, – я тут второй час, а у меня уже два «двухсотых».
– И что ты хвастаешься?
Генерал Терентьев пробыл в Грозном ровно три часа, потеряв убитыми двоих офицеров элитного подразделения и ранеными – троих. Официальная версия происшедшего гласила, что боевики Абу аль- Валида устроили засаду с целью уничтожения восходящего светила спецподразделений; в результате боестолкновения их план был сорван. Терентьев получил орден, Яковенко – выговор.
К тому времени, когда Травкин и Яковенко встали из укрытия, генерал уже успел осмотреть завод в бинокль.
– Ну, какие планы? Как ситуацию будем исправлять?
Генерал обращался к командиру «Дельфинов». Судя по его тону, он лично считал полковника Травкина повинным в случившемся безобразии. Яковенко он вообще не замечал.
– Вы поосторожней, товарищ генерал, – заботливо сказал Травкин, – вон – снайпер. Они же, знаете, всегда по звездочкам стреляют. У кого звездочки больше – в того и стреляют.
– Где?
Яковенко молча указал на стеклянный блик, блеснувший сверху ректификационной колонны.
Генерал отшатнулся к «Хаммеру».
– Почему? Почему не сняли? – закричал Терентьев.
– Как? – уточнил Травкин.
– Шквальным огнем! – вскричал генерал.
– Нефтеперерабатывающую установку? – холодно проговорил Травкин.
Командующий сводным антитеррористическим отрядом понял, что спорол чепуху, и смерил Травкина уничтожающим взглядом.
– Умный больно, – процедил генерал сквозь зубы.
И в эту самую минуту Яковенко резко вдохнул сквозь зубы и схватил полковника за рукав:
– Смотри!
Далеко внизу, на территории завода, по белой запорошенной дороге к периметру бежали две пестрые фигурки.
– Заложники, – сказал Яковенко.
В сухом предзимнем воздухе щелкнул выстрел, снег пополам с галькой взметнулся у ног бегущих, пронзительный женский крик прорезал окрестности, и в ту же секунду обе фигурки нырнули под трубопровод.
– Заложницы, – поправился Травкин.
Одна из девушек высунулась из-под окутанных серебряной фольгой труб. На верхушке ректификационной колонны снова мелькнул зайчик, глухо щелкнуло, и перед девушкой взметнулся фонтанчик снега. Яковенко понял тактику снайпера – он загнал девчонок под трубопровод, шедший вдоль дороги, убивать их не стал – но и вылезти не давал.
Дверь заводоуправления распахнулась, и из нее выскочили двое боевиков.
Девушки вынырнули из-под трубопровода гораздо левее, оттуда, где снайпер явно не ожидал их увидеть, пробежали десяток шагов и бросились к маслоблоку. Трубы, оплетавшие здание, были как щупальцы гигантского кальмара. Запоздалая пуля отлетела от бетонной стены.
Девушки обежали маслоблок и запрыгали к периметру по глубокому снегу. Снайпер теперь не мог их видеть. Но у самого забора их ждали десять метров простреливаемого пространства, не защищенного ничем – ни складами, ни установками.
Из заводоуправления выскочили еще четверо, и откуда-то с другого конца территории к маслоблоку мчался серебристый джип.
Яковенко спрыгнул в укрытие и прижал глаз к прицелу. От него и до снайпера было семьсот метров. ОСВ-96 била и дальше – но не со стандартным прицелом. Порывы косого ветра достигали шести метров в секунду. С расстояния в четыреста метров Яковенко попадал из СВД в пятикопеечную монету, но он не был профессиональным снайпером и никогда не работал в боевых условиях с ОСВ-96.
Девчушки выскочили на финишную прямую. Двое солдат из оцепления, видимо услышав выстрелы, бросились к периметру. Один полез на забор, даже не думая, какая из него выйдет отличная мишень.
Блик на вершине установки дрогнул. Яковенко видел перед собой в прицел чужую оптику. Поправки на ветер для тяжелой двенадцатимиллиметровой пули Яковенко решил не учитывать.
Серебристый джип влетел в снег в двадцати метрах от девушек.
Девушки добежали до стены.
Яковенко выстрелил.
Солдат-срочник, оседлав забор, переваливал их одну за другой.
Дверца джипа стала отворяться, и Яковенко мгновенно перенес огонь туда. Стекло водительской дверцы брызнуло, как ледок, по которому ударили кувалдой.
Солдат-срочник, пригибаясь, уже бежал вдоль забора. Одну из девушек он тащил на спине. Другая бежала за ними, и к забору наперерез уже летел БТР.
Яковенко оторвался от прицела. Глазам его представилось любопытное зрелище. Травкин лежал на снегу и спокойно разглядывал в бинокль территорию завода. Генерал Терентьев лежал тоже. Он уткнулся мордой в колесо «хаммера» и закрыл уши руками. Видимо, начальник управления «С» испугался, что снайпер
