Мореманы странно себя ведут — то и дело встают на коленки и смотрят под стоящие машины. Спросили их, в чем дело. Оказывается, зомби прячутся под машинами. От снега, что ли? Один такой и уцапал за портки центрального снайпера. Тот так взвизгнул от неожиданности, что теперь ему это долго будут вспоминать. Шарахнулся в сторону, выдернув мертвяка из-под машины как морковку с грядки. Тут-то Михайловские и оттянулись… Эту пальбу мы и слышали. Удивительно, но, несмотря на все рикошеты, никого живого не зацепило.
Интересно выходит, зомби стали прятаться и маскироваться?
Прошу показать этого ловкача.
Отходим чуток назад. Николаич тут же, да и Дмитрий пошел.
Из-под помятой «десятки» торчит по пояс грязнючий труп. Автоматчики влепили в него не менее полсотни пуль. Примерившись, тяну его из-под машины, выбрав для тяги более-менее чистый кусок рукава. Не без натуги вылезает полностью.
— Бампер-перелом, — заявляет Дмитрий.
Да, у мужичка перебиты голени в типовом месте. Именно так обычно ломает ноги пешеходу наскочивший на него автомобиль. Ноги в месте перелома изогнуты под углом и ступни в носках вывернуты. Значит, мужика сбили, и поэтому он оказался под машиной? Или все же сам залез? Есть о чем подумать. И тот в куче мусора случайно оказался или прятался?
— Несколько лет назад в Купчине в подземном переходе к метро так бомж помер, — говорит Саша, — в первый же день с него куртку сняли. А потом как-то вокруг него складывался мусор. Когда через неделю его наконец увезли, из кучи мусора только носки ботинок торчали.
— Да врешь небось!
— Честное слово, неделю лежал. И народ утром на работу, вечером с работы — и все мимо него. Там нюанс такой: метрополитен и железная дорога никак не могли разобраться, чей это кусок тоннеля.
— Ну ясно одно — глаз востро держать надо вместе с ухом. Пумилектом!
— И лучше руками не трогать. Я с собой веревку взял, так что если понадобится кого тягать неприятного, то лучше веревкой.
Вот ведь! Я же видел, как Николаич куски резал от бухты, когда блокировал ворота и всякие двери. А я лапами, хоть и в перчатках.
— А этот чего без башмаков? Приглянулись кому? — осведомляется Саша.
— Скорее слетели, когда его сбили. При ударе машины со скоростью за шестьдесят ботинки почти всегда слетают. И сапоги. — Это Дмитрий.
— Серьезно?
— Совершенно.
Есть о чем подумать. Но сейчас самое, пожалуй, сложное — надо ставить забор в самой гуще автомобильной пробки. В день общего исхода тут рвущиеся в разных направлениях автомобили собрались в кучу. Не будь тут зомби, водители в конце концов разобрались бы. Но вылезший из машины становился мишенью и, судя по всему, добавлялся в кучу мертвяков, окончательно запиравших любую попытку рассосать эту пробку. В нескольких машинах до пробки уже попадались зомби — раненые раньше доплывали уже в салонах. Здесь же вполне могут быть и живые, так что надо смотреть.
Выковыриваю из кармана пачку патронов к ПМ. После того как я отстрелялся по куче мусора, сразу поставил полную обойму. А вот потраченные патроны не восполнил. Запихиваю кургузые, толстоголовые патрончики в обойму. Примеряюсь, чтоб, если что, выдернуть ПМ из кабура, но на изготовку беру уже ППС. Если пойдет стрельба, то тут он лучше будет.
Стоявшие мертвяки уже аккуратно отщелканы из бесшумок. Но вот что под машинами и что в машинах — совершенно неясно. Сбиты машины тесно. Их тут сотни три, причем и на лестнице пристани несколько штук, и на площадке перед львами и пристанью, и на тротуаре, и даже в воду «опель» скатился… Как тут ставить заграждение?
Вижу, что открываются ворота Западной арки. Появившиеся курсанты гораздо осторожнее. Николаич и Званцев убегают туда. Седой сапер, отшагавший с нами эти четыреста метров набережной, двигается к ним. Вижу, что курсанты начинают через ворота затаскивать автомобили в глубь комплекса Адмиралтейства. Сзади рыкает двигатель. Обернувшись, вижу, что ребята завели «шниву» и, расталкивая авто, начинают пробивать дорогу на набережную… К Дворцовой пристани не подойти — полузатонувший «опель» мешает. «Треска» с нагруженной баржей (а вроде столько всего сняли с нее!) барахтается неподалеку.
Потом «Треска» отваливает в сторону, а ближе подходит катер. С него швыряют на пристань трос, и кучка курсантов его ловко ловит. Почему-то забрасывают трос обратно на катер. Через пару минут катер кособоко пятится в сторону середины реки, сдергивая автомобиль. Некоторое время он плывет вслед за катером, медленно погружаясь. Катер подходит снова и утаскивает на глубину вторую машину — с лестницы. Потом еще одну. Отходит в сторону фарватера катер, и «Треска» наконец производит свой коронный трюк: «Плюх покрышками. Скрежет баржами». Тут же с нее тащат металлические конструкции, деревянные щиты и гофрированное железо, обрамленное досками (видно, для прочности).
Общими усилиями моряки и курсанты освободили от автомобилей маленький пятачок у ворот. Но чтобы разобрать все это, нужно куда больше времени. По машинам скачут несколько человек, — похоже, они растягивают мотки «егозы», заодно прихватывая ее к стоящим машинам, чтоб тупой зомбак не намотал ее на себя, сорвав заграждение… На пятачке уже собрали секцию тех же строительных лесов, только какую-то новомодную. Похоже, западного производства. Туда сразу забираются пара снайперов. Еще двое устраиваются на каменном постаменте адмиралтейского якоря — кубик высотой метра четыре…
Те, кто тащит колючку, сгрудились в одном месте — что-то делают. Слышим треск выбитого стекла. Машут руками, к ним побежали еще человек пять. Один из снайперов на вышке вдруг пускает вверх ракету. Желтая, на парашюте. Значит, зомбаки двинулись, привлеченные всей этой кутерьмой. Ну сейчас начнется!
Одна за другой начинают взмывать ракеты самых разных цветов — и с парашютами, и без, с воды лупят тоже — просто салют новогодний. Катерники, видимо, имеют на вооружении более солидные штуки — оттуда вылетают здоровенные ракеты. Одна, правда, пролетает в метре над моей головой и врезается в скульптуру, украшающую арку, другая такая же, наоборот, бессильно падает чуть не в самую кучу курсантов, стоящих у колючего заграждения.
Но, несмотря на ракеты, бесшумники молотят не останавливаясь. Толпа идет! А заграждения, как такового, еще и вполовину нет. Да и выглядит оно хлипко — куда хуже того, которое встало у Сенатской площади. Здесь это жидковатый заборчик без стрелкового помоста и высотой метра три…
Глянув на Дворцовый мост, вижу бегущих по свалившимся в кучу машинам двух людей. Зомби? Нет, скорее живые. Точно живые! Откуда ж они вылезли? Кроме как из силового отделения, неоткуда им было взяться.
Перебегаю, прыгая по капотам и крышам авто, на ту сторону дороги — ближе к пристани. И тут мне открывается перспектива Дворцовой площади и Эрмитажа. Да там черным-черно!
В пальбу бесшумок вплетается пальба пэпээсов. Пока лупят короткими очередями, а саперная группа ухитряется при этом тянуть забор, увеличивая его с каждой минутой. Вижу, что из окон Адмиралтейства и, по-моему, даже с крыши взлетают ракеты и фальшфаеры красного и малинового огня. Все-таки основная масса мертвой толпы глазеет на представление, по машинам к нам лезут немногие, но и их десятки.
Кучка моряков, тесно сгрудившись, двигается ко мне, переваливаясь по стоящим вплотную машинам, как гусеница многоногая, вроде они что-то волокут. Следом поспешает еще одна — поменьше. Двое с Дворцового моста добегают до саперов, ставящих забор с другой стороны — от львов. Причем у них получается прочно — они используют как опору постаменты скульптур. Один из саперов стоит на льве и отчаянно колотит молотком. Беглецов отослали ко мне — практически вместе с первой кучкой моряков они добираются до меня. Отправляю их к Званцеву.
— Женщину с ребенком нашли в автомобиле, живые еще. Там много людей в машинах, но все мертвые, а эти — живые!
— У вас в Адмиралтействе найдется теплая комната и теплое питье?
— Найдется!
— Бегом туда потащили! Надежда Николаевна, вы тоже с нами! Званцев! Николаич! Медпункт будет в
