– Александр?
– Да.
– Тут у меня директор «Рыково-АВИА», им их банк отказал в ссуде. Ты им ссуду на зарплату дашь?
– Я бомжей не кредитую, – отозвался Шакуров.
– У меня что-то плохо со связью, – вкрадчиво сказал Сазан. – Я тебя не расслышал. Ты ссуду им дашь или нет?
В трубке наступило молчание, такое продолжительное, что Сазан решил было, что связь и в самом деле приказала долго жить, благо в районе Рыкова она была ужасной – небо то и дело обшаривали военные радары с соседнего аэродрома.
– Сколько? – наконец прошелестел в эфире не то вздох, не то стон.
Сазан передал трубку директору и сказал:
– Договорись с банком.
В продолжение всего разговора бандит стоял, оборотившись лицом к окну и обозревая листву в больничном саду. Ивкин закончил разговор и протянул Нестеренко мобильник, и, протягивая, он вдруг осознал одну простую вещь: он уже не может сказать человеку по кличке Сазан, что не нуждается в его услугах и не верит ему. Только что Сазан дал для аэропорта деньги, вернее, не дал, а добыл за чужой счет. Если говорить честно, Сазан только что по телефону ограбил банк, заставив кого-то из своей паствы дать кредит скандальному директору загибающегося авиапредприятия, то есть человеку, которого в противном случае в банке не пустили бы дальше будки с охраной.
И получалось, что деньги – банка, а обязан Ивкин – Сазану, и у директора было нехорошее ощущение, что с такой же легкостью, с которой Сазан только что наказал подопечный банк на несколько миллионов. Сазан может наказать и аэропорт.
– Что говорят врачи? – спросил Сазан, не слушая благодарностей Ивкина, которые тот почел своим долгом выразить.
– Что через три дня я буду на работе.
– Ни в коем случае. Останешься дома
– Но я…
– Останешься дома. Будешь всем рассказывать, как ты ужасно болен и как доктора качают головами при виде твоей кардиограммы.
– Но зачем?
– Никто не будет затевать разборок в компании, пока ты лежишь бревно-бревном. Во-первых, это будет дурно выглядеть, во-вторых, зачем, если ты не сегодня-завтра помрешь?
Способ, избранный Сазаном для дальнейшего выяснения проблем аэропорта, был несколько прямолинеен и характерен скорее для кроманьонцев, нежели для человека, именовавшегося высоким титулом заместителя генерального директора. Хотя бы и по безопасности. Спустя пятнадцать минут после разговора с Ивкиным Сазан подъехал в аэропорт, где поднялся в директорский кабинет в сопровождении нескольких быков.
Алексей Юрьевич Глуза восседал в кабинете на правах и.о., и Сазан с изумлением заметил, что тот даже успел привинтить на двери табличку с причитающейся фамилией. При виде Нестеренко Глуза заискивающе улыбнулся и продолжал говорить по телефону. Нестеренко подошел к и.о, гендиректора, взял телефонную трубку из внезапно омертвевшей руки и хлопнул ею о рычаг.
– Почему зарплату людям не платят? – спросил Нестеренко.
– У аэропорта временные финансовые трудности…
– Но у «Авиетты» этих трудностей нет?
– А?
– У «Авиетты», у шарашки твоей, которая билеты продает?
– Видите ли, счета «Авиетты» находятся в Авиапромбанке, и в настоящее время, в связи с уменьшением пассажиропотока…
Алексей Юрьевич Глуза хорошо знал, как реагируют люди на слова «денег нет». Они начинают просить, плакать, скандалить и иным образом унижать свое человеческое достоинство. И он никак не ожидал того, что произойдет дальше. Нестеренко не стал ни скандалить, ни угрожать. Он несильно размахнулся и ударил и.о, гендиректора прямо в солнечное сплетение.
У Глузы перехватило дыхание. Ему показалось, что в живот ему шибанула раскаленная струя газов из реактивного сопла. Глуза согнулся, и тут же двое бывших с Нестеренко бугаев заломили ему локти. Нестеренко ударил снова – на этот раз носком ноги в пах. Глуза взвизгнул, как крот, подраненный газонокосилкой. «Они меня убьют!» – мелькнуло в голове. Отчаяние придало ему неожиданные силы – он вырвался и, вереща по-заячьи, заметался по кабинету. Но выход в предбанник был надежно перекрыт улыбающимися по-волчьи парнями, и Глуза бросился назад, в неширокую дверь, располагавшуюся сбоку от директорского стола. И.о, гендиректора пулей пролетел через крошечную комнату отдыха, влетел в туалет и поспешно затворился на защелку.
В следующую секунду за дверью грохнул выстрел, защелку вышибло из двери с корнями, и перепуганный Глуза очутился в чьих-то жестких руках.
Посетители, сидевшие в предбаннике и давно уже с интересом прислушивавшиеся к непонятным звукам, доносившимся из кабинета, бросились внутрь. Их глазам предстало редкое зрелище: двери в комнату отдыха и в туалет были распахнуты настежь, образуя маленькую анфиладу, и в конце этой анфилады двое людей Нестеренко макали заместителя гендиректора головой в унитаз.
– Что происходит? – вскричал один из посетителей, пилот грузового АНа, у которого только что умерла мать: зарплату не выплатили, денег на похороны не было, и пилот, скрепя зубами от безнадеги, явился к Глузе с заявлением о материальной помощи. Двое бандитов закончили водные – процедуры и поволокли
