какого-то официального нефтяного гиганта за спиной.
Больше всего было похоже на то, что Служба действительно пытается отхватить себе жирный кусок совершенно самостоятельно, и притом не очень-то в этом преуспела: покамест поддавшиеся ей аэропорты были крошечные областные точки, зачастую так же, как и Рыково, смежные с военными.
Но – изрешеченная пулями «мазда»? Но – мастерское убийство Шила?
Конторе по пчеловодству такие фокусы не по рангу.
Нефтеперерабатывающий завод.
Петр Алексеевич Воронков, заместитель начальника управления грузовых авиаперевозок, вышел из мрачного подъезда СТК на июльское солнышко, перекинул летний плащ через руку и озабоченно посмотрел на бульвар, где сильный, почти ураганный ветер гонял туда-сюда листву деревьев и кроны старых тополей свистели, словно метла, подметающая небо.
За неделю, прошедшую с визита непонятного посетителя, бандитские угрозы совершенно выветрились из его головы благодаря полной их несовместности со здравым смыслом. Ну, бывает, приснится человеку дурной сон, или обругают его в очереди, или пропадет неведомо куда нужная бумага. Но потом сон забудется, а бумага найдется, и сейчас Воронкова волновал вовсе не обознавшийся бандит, который, несомненно, давно осознал свою ошибку и не решается позвонить и извиниться перед Петром Алексеевичем, а яблоня сорта «коричное полосатое». Яблоня росла у него на даче, и ветки ее, ввиду феноменального урожая, были усыпаны огромными, зелеными с белой полоской яблоками. Чтобы яблоня не сломалась, Воронков прилежно подпер ветви рогатинами, но ветер сегодня был очень сильный, и Воронков боялся, что рогатины будут поломаны или выворочены из земли. Поэтому Воронков спешил на электричку и думал о яблоне куда больше, чем о бандите.
Метров за сто до метро за Воронковым затормозила машина, и пассажир, сидевший сзади, высунулся из окна и крикнул:
– Эй! Как проехать к Арбату? Воронков стал объяснять, как проехать к Арбату, и пассажир вышел наружу, чтобы лучше услышать. Дальнейшее случилось так быстро, что Воронков, собственно, даже не успел понять, что и как произошло: пассажир сгреб чиновника в охапку и швырнул в автомобиль, другой из седоков на заднем сиденье бережно принял драгоценную ношу, и спустя секунду машина, сорвавшись с места, уносилась вдоль бульвара, а Воронков сидел в ней на заднем сиденье, зажатый меж двумя похитителями, как котлета между двумя половинками «Биг-Мака».
– Вы что? – возмущенно начал Воронков.
– Сиди и не рыпайся, – бросил ему один из злоумышленников, – побазлать с тобой хотят, ясно?
И Воронков покорно затих на заднем сиденье, размышляя о хрупкости веток яблони и мимолетности человеческой жизни.
Спустя сорок минут машина въехала в раскрытые ворота загородной виллы, увенчанные битым стеклом и пронырливым глазом телекамеры. Воображение Воронкова рисовало уже подвал, камеру пыток и окровавленные щипцы у вбитых в стену железных колец. Однако на первый раз его отвели на террасу, где ждал давешний бандит в летнем светло-сиреневом пиджаке.
Как ни был занят мозг Воронкова мыслями о бренности его собственного существования, чиновник не мог не оглянуться вокруг и не огорчиться в душе бездумной растрате подмосковной земли: вместо грядок с помидорами и иных радующих глаз растений за террасой расстилался мрачный и огромный участок, почти сплошь заросший бесплодными соснами.
– Ну как, принес сорок штук? – спросил бандит.
– У меня нет таких денег. – А дача есть? Воронков замялся.
– Есть у него дача, – подал голос сзади один из злоумышленников, – шесть соток и сарай-сараем.
– Мало лучше, чем ничего, – рассудил бандит. – Продавай дачу.
У Воронкова перехватило дыхание. Час назад он боялся, что сегодняшний ветер сломает ветви «коричного полосатого», особенно ту, вторую снизу, которую еще в прошлом году немного объели зайцы! Теперь само существование яблони, и парника с помидорами, и грядки с новым, ремонтантным сортом клубники, которая давала урожай два раза в год, представлялось спорным, и от мысли, что у него отберут его дачу, его растения, с той же безжалостностью, с которой рак три года назад отобрал жену. Воронков уронил голову на руки и заплакал.
– Я не заказывал Витю, – сказал он.
Сазан пожал плечами.
– Я тебе что сказал: принесешь бабки или назовешь имя заказчика. Это вашей Службы дело. Ты за это время, небось, целую кучу резолюций наложил.
А о своей заднице ты не вспомнил?
– Это он сам сделал! – вскрикнул Воронков.
– Что?
– Это Витя сам сделал, – повторил Воронков дрожащим голосом, – он накануне собрания, чтобы поднять шум в газетах, нанял людей, которые изобразили на него покушение.
– Ну да. А унтер-офицерская вдова сама себя высекла. И кто же этакую парашу пустил?
– Все говорят.
Воронков подумал и добавил:
– Понимаете, у компании начали расти долги. Все говорят, что Ивкин перед отставкой набивал себе карман. В Харькове, например…
– Тебе самому пришла идея поговорить с Ивкиным или как?
– Нет. «Вась-Вась» велел.
