– Да.
– А почему вернулись?
– Тачка сломалась.
– А?
– Отъехал двадцать минут, – сказал Сазан, – смотрю, она не тянет. Доехал до станции и вернулся обратно.
– У вас сотовый телефон с собой, Валерий Игоревич, был?
– Да.
– И почему вы им не воспользовались?
– Он не работал. Тут близ аэродрома всегда эфир не клеится.
– А почему вы не поймали попутку?
– А если бы вы ехали в Москву, вы бы взяли меня попутчиком? – с издевкой спросил Сазан.
Прокурор внимательно оглядел короткую стрижку Нестеренко и лежавший на столе «макар». Даже после купанья в болоте было видно, что костюм на бандите дорогой и модный, но что-то в осанке свернувшегося в кресле человека, в едва приметном развороте плеч было такое, отчего очень, не хотелось брать его попутчиком в машину.
– Где вы оставили машину?
– Станция Боярово.
– А какая машина?
– «Мерседес». Пятисотый.
– А я думал, «Запорожец», – сказал прокурор.
– Почему «Запорожец»? – искренне удивился Сазан.
– Потому что «мерсы» не ломаются.
– Этот сломался.
– Итак, вы вернулись электричкой обратно. Что вы делали дальше?
– Мне ребята сказали, что Глуза хотел со мной поговорить. Я пошел в кабинет Глузы. Глузы не было, он был на поле. Я пошел на поле.
– А дальше?
– Там на поле стоянка для служебных автомашин. Глуза, наверное, поговорил с этим гостем, а потом пошел к своей машине. Там его и поджидали.
– А кто был другой убитый, рядом с Глузой? – спросил прокурор.
Откуда я знаю? – удивился Сазан.
– Валерий Игоревич! – начал Миша Ивкин. Прокурор повернулся к нему. – Что такое?
Миша смотрел во все глаза на Нестеренко, и Нестеренко тоже смотрел на Мишу, невозмутимо, как египетский сфинкс.
– Я… это… я знаю, кто этот второй, – сказал Миша. – Это Петр Воронков, из Службы транспортного контроля. Он старый друг отца.
– И что Воронков делал в Рыкове в одиннадцать вечера?
– Это не к нам с Мишей вопрос, а? – сказал Нестеренко.
– А за что, по-вашему, Валерий Игоревич, могли убить Глузу? – спросил прокурор. Нестеренко развел руками.
– Без понятия. И встал.
– Господа, – сказал он, – полпервого ночи. Вам не кажется, что наш рабочий день уже кончен?
Прокурор со свитой вымелись из кабинета, и в нем остались Миша Ивкин да Муха.
– Почему вы не сказали им, что приехали из-за Воронкова? – спросил Миша.
– Нам менты не кенты.
– А откуда Воронков здесь взялся?
– С дачи. Точнее, с дачного товарищества «Авиастроитель». Пятнадцать километров по Снежинскому направлению.
– И зачем он приехал?
– Вот то-то и оно, – улыбнулся Сазан. – Что такого случилось с Петром Алексеевичем Воронковым в дачном поселке «Авиастроитель», где он живет через улицу с господином Васючицем, что Воронков испугался до состояния промокашки и бросился меня искать? Потому что это произошло на даче, а не на работе – он бы мне с работы иначе позвонил.
– Может, он о чем-то догадался? – предположил Муха.
– Интересное дело, о чем он догадался, а? – спросил Сазан. – Вот я тут, в вашем аэропорту, сижу три дня, и мне уже все до донышка известно:
