Малыш повертел головой во все стороны и наконец увидел Севку, который спешил к машинам, рассекая людские волны. В правой руке у Севки был пластиковый пакет, в левой – запотевшая бутылочка с пивом.
– Привет, Малыш, – сказал Севка, подоспевая к машинам, – пивка хочешь? Малыш машинально взял пиво.
– Чего-то ты. Малыш, грустный, – сказал Севка.
– А чего ему веселому быть, – спросил водитель, – правда, что вас ярославцы кинули?
Ярославский нефтеперерабатывающий еще при покойном Шиле получил от ТЗК предоплату за керосин, а керосина до сих пор не было. И в самом деле, зачем поставлять керосин фирме, если ее хозяина застрелили и проблем у нее столько, что до райских кущ новый владелец явно доедет раньше, чем до Ярославля?
– Я что, знаю? – сказал Малыш. – Вот велят ехать в Ярославль, я и поеду.
– Ну и дурак, – отозвался водитель, – чего ты прилип к Голему, как алкаш к бутылке? Потонешь вместе с ним, как пароход «Адмирал Нахимов».
Малыш воротился к «шестерке» мрачный. «Мере» с «ауди» скрылись за воротами аэропорта.
– Ну что, не вышло? – спросил его водитель «шестерки».
– Ты же видел.
– АО чем вы говорили?
– Спросили, какого черта мы на Голема пашем. Сдохнем же ведь, как кролики.
И Малыш выложил в бардачок то, что в продолжение всего разговора держал в кармане – плоскую коробочку магнитной мины. Мину выдал Голем в качестве дополнительного оборудования для тачки Сазана.
В пятидесяти метрах от «шестерки» стоял старый «форд». Внутри сидел только один человек, в гражданской одежде, но с военной выправкой. От глаз его не укрылось ничего: ни путешествие Малыша к «мерсу», ни виноватый разговор с охраной Сазана. Водитель сидел молча, не вылезая из машины, и не тронулся даже тогда, когда «мере» Сазана снова показался в воротах.
Спустя некоторое время он вынул из кармашка телефон и позвонил.
– Ну что, сделал? – спросил его невидимый собеседник на том конце линии.
– Нет смысла. Его пасут люди Голема. Всегда приятно, когда кто-то за тебя помоет твои ноги.
Глава 7
По возвращении в Москву Нестеренко ждали приятные новости. Муха наконец-таки отыскал заправку неподалеку от ВДНХ, на которой за несколько часов до стрельбы по машине Ивкина заправилась угнанная у челнока «девятка».
– Нашли! – с триумфом сказал Муха. – Два раза обходили, а нашли! Они заправлялись в «ЛУ-Койл- Аджип», там такие парнишечки наглые, шланги в тачку суют, они их шуганули от тачки, парнишечки номер и запомнили. И ребят обоих запомнили. Только было часа на три раньше, чем мы думали: они в восемь заправлялись.
– Смуглые? – спросил Сазан.
– Что?
– Киллеры загорелые были?
– А ты откуда знаешь?
– Просто спрашиваю.
– До невозможности. Русские ребята, один белобрысый, другой брюнет, а загорели, словно из Испании.
– Ты сказал, они заправлялись в восемь?
– Около того. А стреляли в Ивкина в час ночи: где они это время сидели, даже непонятно.
– Проверь кабаки.
– А?
– Кабаки по пути проверь и забегаловки всякие: не сидели ли, мол, два загорелых парня в вашем кабаке, и не напились ли они при этом до полного изумления.
– Напились?!
– А ты думаешь, почему они, как тетя Дуся, стреляли?
Было около восьми утра, когда помощник Сазана Муха подъехал к воинской части, размещавшейся за дряхлым бетонным забором на окраине Рыкова.
Был Муха одет в синие джинсы, которые, судя по их виду, могли принадлежать ветерану строительства Магнитки, пеструю рубашку и потемневшие от жизненных невзгод кроссовки. Передвигался он на голубых «Жигулях» со старым четырехзначным номером.
План Мухи был прост: Сазан велел добыть ему Андрея Новикова, салабона из военного патруля, который так некстати задержал Шило неделю назад. Для начала Муха хотел познакомиться с кем-то из части, а сделать это было проще всего так: дождаться солдата, получившего увольнительную, а еще лучше офицера, проследить за ними, а еще лучше – подвезти до Москвы, а там уж – завязать знакомство.
Муха сполз немного с водительского кресла, чтобы не так бросаться в глаза, надвинул на брови кепочку
