– А во-первых, потому что частыми полетами такого рода военная прокуратура могла заинтересоваться. А во-вторых, потому что большая часть дури не в Москву идет, а на экспорт. А от Еремеевки до рыбачьего порта Ахунды – двадцать километров, и в Ахунде все это добро грузится на баркас и отплывает хоть в Турцию, хоть в Барселону.
– И при чем здесь оказался ваш гендиректор?
– А потому что генерал-лейтенанту Анастасию Павловичу Сергееву стукнуло шестьдесят и пришел ему срок выходить на пенсию, и сделать по этому поводу решительно ничего было нельзя. И видимо, человек, которого прочили на его место, был не из тех, кто готов зарабатывать на порошке. И вот тогда-то они вспомнили, что при Рыкове есть гражданский аэродром, и восприняли этот факт, как знамение Божье. Еремеевский Кагасов у них давно был в подельниках, он их еще раньше с морячками свел и все переживал, что ему малый процент попадает. Они решили поставить его на Рыкове. А как?
И вдруг оказывается, что в это время создается Служба транспортного контроля и что она будет управлять госпакетами тех предприятий, которые остались в государственной собственности.
И все эти генералы забегали муравьями и посадили в Службу одного из своих корешей. И тот немедленно заявляет, что господин Ивкин плохо управляет аэродромом. А так как народ наверняка будет интересоваться, с чего это вдруг господин Ивкин стал плохо управлять аэродромом и почему на его место прочат Кагасова, который управляет аэродромом еще хуже, они изобретают гениальную операцию прикрытия.,
– «Петра-АВИА», – это уточнил вице-премьер.
– Да. Они создают под «крышей» своих армейских друзей компанию, которой должны быть якобы переданы все топливозаправочные комплексы. И всякий, кто интересуется причинами вражды между Службой и рыковским гендиректором, после недолгих поисков узнает простой и очевидный ответ:
Служба хочет продавать аэропорту керосин. Более того! Эта нехитрая операция минимизирует, в числе прочего, и сумму выплат людям внутри Службы. Я сильно подозреваю, что с дури они не получают ничего вообще. Им просто отвалили десяток ТЗК и пообещали еще парочку. Конечно, никакого Внукова или Шереметьева Службе при этом не светит, но на хлеб с маслом и с красной икрой она и без этого заработает.
Вот, собственно, и все.
– Кто в этом замешан? – спросил вице-премьер.
– Генерал-лейтенант Сергеев, полковник Бачило, полковник Тараскин и первый зам, главы Службы Васючиц. Ну и, конечно, Кагасов.
– Святослав Кагасов свояк генерал-майора Астафьева, командующего…ским военным округом, – вставил Калинин.
– Это те аэродромы, про которые я знаю, – сказал Сазан, – но дурь развозили по всей России, и, если копать, там еще накопаешь столько же.
Вице– премьер взглянул на Калинина, и тот утвердительно кивнул.
– А глава Службы? Рамзай?
– Сергей Рамзай – маленький гондон, который ежемесячно получает от Васючица по пять штук в конверте и искренне благословляет судьбу, пославшую ему такого тароватого зама. Вице-премьер переглянулся с товарищами. Видимо, судьба Рамзая ему была небезразлична – то ли тот был его ставленником, то ли, наоборот, человеком противоположного лагеря, и чиновник тут же принялся подсчитывать, как отставка Рамзая скажется на расстановке сил в средних эшелонах правительства.
– Доказательства есть?
– Оперативная съемка, телефон и десять килограмм героина.
– Сколько?!
– Десять. И еще сорок пять – опия.
– Где их взяли?
Сазан почесал в затылке.
– Это… – сказал он, – ну, в общем, когда к нам из Еремеевки прилетел борт, мы его с ребятами завернули в лесок и там малость пощупали.
– Что значит пощупали?
– Они переоделись в милицейскую форму, – подал голос Калинин, – водителей связали, а трейлер разграбили. Наркотики забрали себе.
Вице– премьер по-прежнему сидел с каменным лицом. Его глаза, не мигая, глядели в глаза Нестеренко.
– А потом мы договорились с Владленом, – сказал Сазан, – и я пришел на встречу с Кагасовым и Васючицем. Я сказал, что отдам им дурь и буду работать с ними. У них от радости развязались языки. Это все записано на пленку.
Присутствующие замолчали. Сазан взглянул на часы и заметил, что прошло уже тридцать пять минут, но чиновники не собирались уходить. Видимо, история о торговле наркотиками, в которой оказалась замешана верхушка военной авиации страны, стоила очередной встречи.
– Валерий Игоревич! – вдруг сказал вице-премьер. – Мне, конечно, не жалко, но вы что – не обедали?
Валерий в смущении оглянулся и увидел, что рядом с его чашкой возвышается кучка фантиков и огрызков.
– Нестеренко четыре дня сидел в камере, – ответил Калинин, – мое начальство недоумевало, по какой причине мы должны делиться с бандитом лаврами столь блистательно проделанной им оперативной работы.
