Валерий взглянул на часы.
— Ну что ж, — спасибо, что нашли время побеседовать.
Губернатор поднялся.
— Рад был пообщаться. Надеюсь, вам теперь ясней моя точка зрения на некоторые вопросы.
Валерий ответил какой-то фразой, столь же пустой, как и губернаторская. Жечков вышел из-за стола и любезно проводил его до двери кабинета, и, только когда за Валерием захлопнулась тяжелая дверь, Нестеренко с усмешкой сообразил, что и в этот раз губернатор не подал ему руки.
Спустя некоторое время после того, как Валерий покинул кабинет, дверь комнаты отдыха приотворилась, и за спину губернатора, аккуратно ступая огромными ножищами, прошел Антон Васильевич Кононов — начальник губернаторской охраны.
Кононов был редкая птица. Он начинал свою карьеру в спецподразделениях КГБ, был обучен всякому ловкому смертоубийству, и лет пятнадцать партия перебрасывала его из Египта в Анголу и из Анголы в Афганистан. Словив две пули и вконец умаявшись от малярии, Кононов к началу 90-х был определен в отдел, занимавшийся охраной всяческих спецобъектов и спецособ. К советской власти Кононов относился с нерассуждающим почтением, протестовать против КГБ не протестовал, поскольку карьера его складывалась ровно, и в глубине души был просто шокирован, когда его назначили охранять тридцатитрехлетнего мальчишку, определенного президентом в губернаторы.
Жечков создавал охране постоянные проблемы, не желая соблюдать правила безопасности и то и дело норовя пообщаться с народом, и, разумеется, пылкие его обличения КГБ и партократов были Кононову как кость в горле.
Перелом в их отношениях наступил через год, когда реальным хозяином области стал Варковский, а Жечкова травили чуть не на всех углах. Кононов видел, как бьется о стенку честный, в общем-то не затронутый или почти не затронутый коррупцией интеллигент, и как-то незаметно проникся к нему сочувствием. Жечков сам был виноват, ни один партийный волк в такое бы дерьмо не вляпался, но — ведь гавкал же, пытаясь на своем неуклюжем демократическом языке бороться с какой-то страшной тенью, которая наползала на Россию, — тенью всеобщей коррупции, всеобщей дозволенности и распущенности, хаосом, в котором бывшие секретари обкома корешились с бандитами, а бывшие реформаторы продавались оптом и в розницу.
Кагебешник потихоньку ввязался в борьбу, удерживал Жечкова от глупостей, которые губернатор по младости опыта норовил совершить, диктовал линию поведения в Кремле и попал на свою голову. Противники Жечкова легко рассчитывали добиться у президента его снятия и назначения Варковского. Однако губернатор не угодил ни в одну из расставленных по Кремлю ловушек, и, когда Варковский понял, что Жечкову кто-то умный стал советовать, как ходить по минному полю, к Кононову пришла информация, что на губернатора поступил заказ.
Никто не знал, какой разговор состоялся между ними тогда, в феврале 1994 года. Было только известно, что бывший демократ и бывший кагебешник говорили почти до утра, а через два дня Варковского убили. Полуофициальная версия звучала так, что Кононов сумел поссорить Варковского и Сыча. А что случилось на самом деле, как поговаривали, не хотел знать даже губернатор.
Жечков все так же сидел в кресле, и пальцы его скручивали колпачок изящной паркеровской ручки.
— Ну что? — спросил начальник охраны.
— Он ничего не знает. Антон, ты представляешь, он ничего не знает. Обычный московский бандит, он на самом деле приехал сюда за убийцами Игоря.
— Но, может, тогда… — начал Антон.
Губернатор мгновенно обернулся. Его рыхлое и вместе с тем мальчишеское лицо пошло красными пятнами.
— Что — может? — закричал он. — Ничего не может! Ты понимаешь, во что мы вляпались?! Это же…
Отвинченный колпачок спружинил в руках губернатора и улетел куда-то далеко в угол. Жечков грязно выругался, а потом в отчаянии хватил кулаком по столу и заговорил, сглатывая слова и сбиваясь с мыслей.
— Это же хуже Варковского! — заорал губернатор.
В то самое время, когда Валерий Нестереико объяснялся с губернатором, депутат областной Думы Семен Колунов обедал в компании главного мента области Григория Молодарчука. Обед проходил не то чтобы в секретной обстановке: для обоих высокопоставленных посетителей в «Радуге» был выделен небольшой закрытый зальчик, а служебный джип Молодарчука (дареный, кстати, ментовке все тем же Колуном), не скрываясь, урчал у входа в ресторан. И что, в самом деле, скажите, тут такого? Неужто областной депутат, вдобавок возглавляющий комитет по охране порядка, не может покушать в компании областного милиционера?
Стол перед обедающими был уставлен всем, что летает, плавает, мычит и растет, и Колун с брезгливым равнодушием наблюдал, как его собеседник мечет в рот свинину вперемешку с черной икрой. Колуна всегда поражало желание мента сожрать как можно больше за чужой счет, даже при половодье собственных денег. Сам Колун ел довольно мало и очень опрятно, тщательно используя по назначению разнообразную столовую снасть, выложенную на белоснежной скатерти вокруг тарелки.
Депутат Семен Колунов не любил напоминать посторонним о своем генезисе. Во время одной из первых своих поездок в Англию он пригласил человека, который неделю ходил с ним по ресторанам и учил русского дикаря правильно обращаться с вилками для рыбы и ножичками для дынь. А пока Колун обучался политесу в лондонских ресторанах, в Тарске пристрелили двух чечен и одного дагестанца — лидеров противоборствующих с Колуном группировок.
Наконец с жарким было покончено. Молодарчук поскребся пальцами в подливке, облизал их, опрокинул в себя бокал красного вина, громко рыгнул и спросил:
— Так что, Семен Семеныч, у тебя ко мне дело какое-то?
Колун задумчиво цедил минералку.
— Не к тебе, собственно. К «Бенаресу». Я бы у них векселя купил. Которые «Зари».
Глазки Молодарчука блеснули синим, как розетка, в которую сунули разболтанный штепсель, цветом.
— За сколько?
— По номиналу.
Колун помолчал и добавил:
— Разумеется, с отсрочкой платежа.
— На сколько отсрочка?
— До тех пор, пока на заводе не появятся руководители, готовые векселя погасить.
Молодарчук задумчиво глядел на депутата. Вопреки расхожим слухам, он отнюдь не состоял на службе у областного бандита, равно как и Колун не был его агентом влияния. Отношения между этими двумя были куда сложнее и проистекали первоначально действительно из косвенного указания губернатора: чеченов — давить, а группировке, способной им противостоять, не мешать. И хотя в ходе этих отношений Молодарчук получил от Колуна множество подарков, никто, осведомленный о реальном положении дел, не решился бы предсказать, на чью сторону станет мент в случае, скажем, конфликта бандита и губернатора.
— Говорят, Семен, ты скупаешь долги завода?
— Про меня много что говорят.
— С отсрочкой — не выйдет, — сообщил Молодарчук. — Пятьдесят — сейчас. Пятьдесят — потом.
— Я не плачу за курицу, которую еще не ощипали, — ответил Колун.
Молодарчук снова срыгнул, озабоченно прислушался к внутреннему состоянию и полез из-за стола. Колун остался его ждать, равнодушно потягивая минералку. Бандит знал, что мент сейчас пойдет в туалет и там срыгнет большую часть дармового обеда. А потом вернется за новой порцией.
Мент появился через три минуты, довольно утирая рукой мокрый рот. На белоснежной скатерти его уже ждал изрядный десерт.
— Спиридон-то, знаешь, что вчера учудил? — спросил мент. — Барыгу собственного подстрелил. За белого медведя его принял.
