пообедать, поскольку кафе Грейс, где он обычно обедал, по воскресеньям не работало.
В этот день Микаэла заметила, что Лорен Брей появился один, без Дороти. Ее это очень опечалило, и не только потому, что с наступлением осени оставалось все меньше воскресений, когда можно было провести пикник под открытым небом. Гораздо больше ее страшило то, что Дороти уже начала избегать общества.
Но мысли ее резко переключились на текущие события, когда Колин вдруг поднялась с подстилки, на которой устроилось семейство доктора Майк, и целеустремленно направилась к группе мальчиков, которые дурачились в сторонке. Микаэла уже обратила внимание, как ребята выпячивают грудь, гордо вышагивая с ней, а потом корчатся от смеха. Однако смысл или бессмыслицу этого повторяющегося действия она не могла разгадать.
И вот Колин взяла за рукав одного из мальчиков, который, судя по всему, и был инициатором этого представления, и отвела его в сторонку.
— Хватит, Джеред. Идем, мне надо с тобой поговорить!
Группка сама по себе распалась, мальчики разбрелись кто куда. Джеред сразу почувствовал себя не так уверенно.
— Ну что? О чем говорить-то? — спросил он.
— Прежде всего я хочу, чтобы ты взглянул на меня. Смотри мне в глаза! — настаивала Колин.
— Ну, чего тебе? — Мальчик покраснел. Он действительно старался смотреть ей в глаза. Но взгляд его то и дело соскальзывал вниз, на тело девочки.
— Перестань меня перебивать и выслушай меня наконец. — Колин повысила голос. Она заметила, что по мере их разговора в ней накапливается все больше злости. И эта злость придала ей сил. Она уперла руки в бока. — Я состою не из одной только груди! Еще у меня есть ум, сердце и готовность прийти на помощь. И я намерена сделать в жизни кое-что побольше, чем просто выйти замуж. Я хочу учиться и стать врачом. Но я вижу, что все это тебя вообще не интересует. Тебя интересует только моя фигура. И мне это очень горько, потому что я думала о тебе лучше. Я даже хотела дружить с тобой, но боюсь, что ты этого не стоишь!
Джеред оробел. Он смотрел то в лицо Колин, то в землю.
— Колин, я… я тоже хотел дружить с тобой, — еле слышно выговорил он.
— Спасибо, теперь я обойдусь, — ответила Колин и скрестила на груди руки. А потом повернулась и зашагала прочь.
— Постой, Колин, подожди! — Джеред побежал за ней и робко поймал ее за рукав. — Мне очень жаль… мне стыдно за все, что я сделал. Может быть, ты дашь мне еще один шанс?
Он посмотрел Колин в глаза.
Колин шумно вздохнула, отвела глаза в сторону и немного подумала.
— Тогда нам придется все начать сначала, — сказала она наконец. Потом еще немного поразмыслила. — Ну хорошо. — Она протянула мальчику руку и представилась — Меня зовут Колин Купер.
Мальчик переступил с ноги на ногу, потом схватил за руку и затряс ее.
— А я Джеред Мак-Алистер, — торжественно сказал он.
Доктор Майк могла проследить ход их беседы только по жестам. Но ей было ясно, что собеседник Колин и есть тот самый мальчик, о котором она рассказывала. Микаэле радостно было видеть, что Колин, судя по всему, удалось отстоять чувство собственного достоинства. И она гордилась тем, как независимо и прямодушно повела себя ее приемная дочь в такой сложной ситуации. Но с другой стороны, эта сцена опечалила ее тем, что Колин, как видно, уже вошла в возраст, когда человек решает свои проблемы самостоятельно.
Улицы Колорадо-Спрингс словно вымерли. В городке царил воскресный покой.
Дороти медленно раскрыла дверь лавки и вышла на веранду. Ее освежило прохладным ветерком, и табличка «Закрыто», покачавшись, несколько раз стукнула о простое стекло двери. Она постояла немного, спустилась по ступенькам с веранды и направилась к церковной площади.
Участники пикника, расположившиеся в своих ярких нарядах на лугу, походили на поздние осенние цветы. До Дороти доносились оживленные голоса и смех, радостный визг детей, а также энергичные крики матерей, призывающих потомство к порядку. Над всей этой картиной простиралось небо такой прозрачной синевы, какая бывает только осенью.
Его преподобие снял шляпу, завидев Дороти.
— О, миссис Дженнингс! Какой сегодня чудесный день, не правда ли?
— Да. — Дороти кивнула и обежала взглядом всю площадь. — Вы правы, действительно чудесный день.
— Дороти, как мне вас не хватало! — крикнула ей издали Грейс— Я принесла свой новый сидр. Первые яблоки этого урожая! Вы должны непременно отведать. Мне кажется, это лучший сидр, какой у меня когда-нибудь был.
И она протянула миссис Дженнингс стакан.
Дороти попробовала напиток. Он был такой сладкий и ароматный, какого ей действительно еще никогда не доводилось пить.
— Спасибо, Грейс, и впрямь очень хороший, — сказала она, улыбаясь и возвращая чернокожей женщине стакан.
— Добрый день, миссис Дороти! — обронил Брайен, пробегая мимо и даже не взглянув на нее, поскольку не мог оторвать взгляда от земли.
— Ты что-то ищешь, Брайен?
— Да, вот это. — Он раскрыл грязную, липкую ладошку, которую, судя по всему, уже давно держал зажатой.
— Да это желудь, — удивилась Дороти. — Что ты собираешься с ним делать?
— Я его посажу и проращу. Потом вырастет дерево, такое же большое, как вон то. — Он указал на развесистый дуб, укрывающий своей тенью изрядную часть луга.
— Но, Брайен, чтобы выросло такое дерево, понадобится сто лет. Вряд ли кто из нас доживет до того времени, — ответила Дороти.
К ним незаметно подошла доктор Майк и положила руку на плечо Брайена.
— Я считаю, что посадить дуб все равно надо, — улыбнулась она Брайену. — К тому времени, когда ты сам вырастешь и заведешь свою семью, он уже хорошо подрастет, и ты с женой и детьми будешь устраивать в его тени пикники. И, может быть, еще поможешь своим внукам устраивать под ним игрушечный дом.
— Но этого так долго ждать, — задумчиво сказал Брайен.
— Да, мы не в силах повлиять на ход времени. Но зато мы можем повсюду оставлять знаки жизни, — ответила Микаэла. Она повертела желудь на ладони Брайена. — Вот ты сейчас держишь в руке целое столетие. И от тебя зависит, как ты им распорядишься. Брайен напряженно раздумывал.
— Тогда я сейчас же закопаю этот желудь, — решительно заявил он.
— Салли тебе поможет, — поддержала своего приемного сына Микаэла. И потом мягко отпустила его из рук, и он убежал.
— Дороти, я хотела бы вам кое-что сказать, — повернулась она к своей подруге. — Мне очень жаль, что я так докучала вам. Я приму ваше решение, ведь это ваша жизнь, а не моя. Врачебный долг требует от меня сохранять жизнь. Но я не могу делать это против воли пациента. Однако не менее тяжело мне потерять вас как подругу.
Она заглядывала в глаза Дороти, ища в них понимания.
Но подруга отводила взгляд.
— Этот день сегодня я проживаю, словно последний, — ответила она. — Еще никогда я не видела столько радостных лиц, обращенных ко мне. Еще никогда осенний день не казался мне таким чудесным, и еще никогда я не принимала дары природы как нечто бесценное. Если бы мне пришлось умереть сегодня, я ушла бы полностью примиренной. — Она смолкла. И затем подняла глаза на доктора Майк. — Но сегодня же я впервые поняла, какой чудесный дар жизнь. И я хотела бы его сохранить. Микаэла, если в моей болезни имеет значение быстрота вмешательства, то я попрошу вас что-нибудь предпринять.
