— Я состою на службе только у справедливости, — ответил на это Салли. — И теперь я хочу знать, где продовольствие.
Хазен некоторое время молча созерцал Салли. Лицо его походило на каменную маску.
— Его нет, — сказал он наконец. — Я нашел на него покупателя, который заплатил Вашингтону хорошую цену. И это справедливо, поскольку правительство вынуждено платить жалованье таким уполномоченным, как вы.
— Правительство уполномочило меня осуществлять посредничество между ним и индейцами. Сюда же входит защита прав шайонов, — сказал Салли. — И в этом мне никто не может воспрепятствовать.
С этими словами он повернулся и вышел из салуна. После этого он решительно направился к магазину.
— Лорен, это вы купили у Хазена продукты? — спросил он, едва переступив порог.
Лавочник с невинным видом пожал плечами.
— Он сказал, что у него лишнее. Дескать, по недосмотру прислали двойную поставку.
— Вы знали, что продовольствие предназначено для шайонов, — жестко сказал Салли.
— Откуда мне было знать? — На лице Лорена было смешанное выражение досады и недоумения. — И вообще, что это за допрос? Меня не в чем заподозрить. Я приобрел эту партию совершенно законным путем.
— Но сперва Хазен украл эти продукты у индейцев! — подчеркнул Салли.
— Почем я знаю, где он их взял? Что касается меня, то я за товар заплатил, — продолжал открещиваться лавочник. — И кроме того, теперь уже ничего не изменишь. Большая часть товара продана. Если бы эти продукты не приобрел я, нашелся бы другой покупатель.
— Если бы вы их не купили, они попали бы по назначению, то есть к шайонам, — вынес свой приговор Салли. И, не добавив больше ни слова, выбежал из магазина.
Немного спустя он постучался в дверь кабинета доктора Майк и вошел.
— Ты не поверишь, что случилось, — взволнованно начал он, не тратя времени на приветствие. — Продовольствие, которое было предназначено индейцам, Хазен продал Лорену.
— Что? Быть того не может! — не поверила Микаэла. — Но если это так, ты должен написать об этом донесение, пусть даже Хазен— твой начальник. К тому же в Вашингтоне должны знать и о поставках алкоголя.
Салли бросил на нее угрюмый взгляд.
— Если бы я был уверен, что правительству желательны такого рода донесения.
В этот момент в дверь кабинета опять постучали, и вошел Хорес. Он огляделся ищущим взглядом.
— А, Салли, ты-то мне и нужен. Тебе тут телеграмма. И он протянул Салли лист бумаги.
Салли пробежал глазами сообщение и бросил лист на стол перед Микаэлой.
— Вот, полюбуйся! — Он негодующе скрестил руки. Хорес ничего не мог понять.
— Но… но ведь там же хорошая весть, разве нет? Доктор Майк взяла бумагу со стола и прочла: «Мы весьма довольны Вашей плодотворной деятельностью под руководством суперинтенданта Хазена. Можете рассчитывать на мою полную поддержку. Подписано: Улисс С. Грант, Президент Соединенных Штатов». Микаэла подняла голову:
— Что это значит?
— Это значит, что меня обманули, причем с самого начала. — Взгляд Салли посуровел. — Правительству вовсе не нужен уполномоченный, который действительно печется об интересах индейцев. Для людей Гранта я не более чем прикрытие. На самом деле они ждут от меня только одного: чтобы я заключал для них прибыльные сделки наподобие этой, с Лореном Бреем.
Почтовый служащий побледнел.
— Салли, доктор Майк, вы знаете, я связан почтовой тайной, — осторожно начал он. — Но поскольку такой случай, я, пожалуй, могу вам сказать, что мистер Хазен посылал в Вашингтон телеграмму, которая состояла почти из одних только цифр. Я тогда не вник в их смысл, да это и не мое дело. Но теперь я понимаю, что речь там могла идти о ценах и количествах.
В маленьком врачебном кабинете воцарилось гробовое молчание.
— Спасибо, Хорес, это очень важная информация, — наконец медленно ответила Микаэла вместо Салли.
— У них только одна цель, — сказал Салли, уставившись на огонь, пылавший в маленьком камине кабинета, — уничтожение индейцев. Они хотят истребить их голодом и алкоголем. А я должен сделаться их инструментом.
Он достал из кармана справочник, который вручил ему на церемонии посвящения Хазен, и швырнул его в огонь.
— Салли! Что ты делаешь? — встревоженно воскликнула доктор Майк. — Неужто ты собираешься отказаться от должности?
— В какой-то момент действительно собирался, — признался Салли. Глаза его сузились до щелочек. И тут лицо его внезапно успокоилось, приняв выражение уверенности и силы. — Но я дал присягу. Я клялся не на этой книге и не правительству, а на Библии и во имя справедливости. И об этой справедливости я буду печься и впредь, и всеми средствами, какие есть в распоряжении уполномоченного правительства по делам индейцев.
В следующее воскресенье в маленькой церкви Колорадо-Спрингс собралась община почти в полном составе. Его преподобие Джонсон закончил свою обязательную проповедь, цитируя пятьдесят шестую главу из Исайи.
«И это псы, жадные душою, не знающие сытости; и это пастыри бессмысленные; все смотрят на свою дорогу, каждый до последнего— на свою корысть».
Во время проповеди головы слушателей то и дело поворачивались в сторону лавочника, и доктор Майк заметила, как Лорен Брей, сидя на скамье рядом с Дороти Дженнингс, все сильнее горбился под этими взглядами.
— Вместо обычного сбора пожертвований Салли поможет нам сейчас собрать то, что нам не принадлежит, — сказал священник. — И начнем мы с Библии.
Салли вышел вперед и встал рядом с кафедрой его преподобия.
— Благодарю вас, святой отец. Однако шайоны сейчас в первую очередь нуждаются не в Библии, а также не в серьгах и не в рыболовных крючках. Им гораздо более необходимы продукты питания. Ибо они близки к голодной смерти.
— Тогда каждый из нас должен отдать столько, сколько он сможет, — решительно прозвучал высокий голос Дороти Дженнингс— Урожай был хороший, а скидка, которую Лорен сделал для всех своих покупателей, дала возможность каждому хорошо пополнить запасы.
— Это очень хорошая мысль, Дороти, — поддержала ее доктор Майк. — Мы не в силах изменить того, что уже случилось. Однако мы можем попытаться хоть немного поправить несправедливость.
— Что же, разве для того Лорен давал нам скидку, чтобы мы посадили себе на шею индейцев? — послышался презрительный голос Джейка Сликера. — От меня лично они больше ничего не получат. Они и так уже забрали моего коня и часы моего отца.
— Каждый получил от скидки выгоду, — попыталась обосновать свое предложение Дороти. — И мы должны поделиться с шайонами хотя бы тем, что у нас в избытке.
— Я думаю, каждый сам решит, что он даст и даст ли вообще, — вмешался лавочник. — Мы все жили и действовали с чистой совестью.
Священник Джонсон вздохнул.
— Справедливость сурова. Пусть каждый в глубине себя спросит свое сердце, как поступить.
На этом воскресное богослужение закончилось.
Как и всякое воскресенье, священник стоял перед церковью и прощался по отдельности с каждым членом общины.
Микаэла выходила из храма вместе со своей подругой.
— Дороти, я благодарю вас, — сказала она, как только они спустились по ступенькам лестницы вниз. — Я уверена, что ваши слова заставят задуматься каждого.
