просьбой слетать в район кораблей и оказать помощь нашим летчикам, терпящим бедствие. Раков, немного подумав, согласился на этот полет и только спросил меня:
— Кто пойдет прикрывать мой самолет?
— Товарищ подполковник! Вас прикрывать будем парой я с Соловьевым. Мы сделаем все, но ваш самолет сбить не дадим!
— Хорошо, — сказал Раков, и через несколько минут мы были в воздухе.
До района, где только что был бой, Ш-2 нужно было идти 40–50 минут. Лодка давала 110–120 километров в час, а мы шли на скорости 400–450 километров. Мы крутились над лодкой виражами, вытянутыми в сторону, где были корабли противника. Раков шел на бреющем полете, а мы на 200 метров выше его. Когда мы прошли Курголовский полуостров, все наше внимание было сосредоточено на наблюдении за морем и воздухом. Мы смотрели во все стороны и никаких следов от наших летчиков не обнаруживали. Наши капки были ярко-оранжевого цвета, и их можно было обнаружить на большом расстоянии.
Впереди, в южной части Нарвского залива, показалось что-то черное. Я подошел поближе — это оказалась стайка диких уток. Впереди нас хорошо были видны вражеские корабли, около которых мы только что были. Но нигде никаких признаков наших товарищей. И тогда мне показалось, что мы или пришли поздно, или наших летчиков подняли немцы. Если бы наши летчики были мертвые, их все равно бы держали капки на воде. А может, утонули вместе с самолетами, как Вася Лебедев?
Между нашими самолетами и самолетом Ш-2 радиосвязь отсутствовала. Связь только эволюциями самолета. Снизившись к Ракову, я показал эволюциями, что надо поворачивать обратно. Раков меня не понял и продолжал полет к кораблям. Ему, находящемуся на бреющем полете, не была видна окружающая акватория, а мы с высоты 200 метров обследовали всю округу. Я прошел еще раз около носа Ш-2 и повторил эволюциями, чтобы он повернул на обратный маршрут. Теперь Раков меня понял и развернул машину в сторону нашего берега. Так мы и пришли домой, не обнаружив наших товарищей. Прошло более 40 лет, как был этот бой, а товарищи так и не вернулись…
В период с 19 по 29 мая 1944 г. летчиками нашей дивизии было проведено 4 операции: две по подрыву минных заграждений противника в центральной и восточной частях Нарвского залива и две по уничтожению кораблей и транспортов в южной части Финского залива. Был учтен опыт проведенного 16 мая топмачтового удара. На послеполетном разборе 16 мая было отмечено, что к большим потерям привело отсутствие единого управления всеми группами. Не было взаимодействия между группами непосредственного прикрытия и сковывающей группой. Сковывающая группа, как отмечалось на разборе, находясь в верхнем ярусе, не встретила ни одного самолета противника, тогда как внизу группа непосредственного прикрытия вела неравный, ожесточенный бой.
Теперь мне было поручено в каждом вылете наших штурмовиков производить фиксирование бомбо- штурмовых ударов путем аэрофотографирования. 19 мая летчиками 1-й Гвардейской истребительной дивизии был нанесен удар по аэродрому Раквери, где базировались немецкие истребители. Четверка гвардии капитана В. Абрамова штурмовала аэродром, четверка капитана Набокова прикрывала их. Пока истребители уничтожали вражеские самолеты на аэродроме, штурмовики наносили удары по кораблям противника. Группа Ил-2, ведомая старшим лейтенантом Третьяковым, потопила сторожевой корабль и повредила сторожевой катер. Группа, ведомая старшим лейтенантом М. Матвеевым, потопила две быстроходные десантные баржи и повредила сторожевой катер. Действия штурмовиков проходили под интенсивным противодействием зенитного огня с кораблей и катеров. Прямое попадание зенитного снаряда получила машина гвардии лейтенанта Анатолия Стратилатова. Тогда он вместе со своим стрелком-радистом С. Самойловым повторил подвиг, совершенный Героем Советского Союза В. Н. Каштанкиным, направив свой штурмовик в борт немецкого тральщика. Таранным ударом тральщик был потоплен.
20 мая в 5 км севернее Азери, в районе, где были немецкие корабли, произошел групповой воздушный бой между немецкими истребителями и группой прикрытия нашего полка. В этом бою самоотверженно сражался летчик лейтенант Иван Асин. Наши штурмовики на выходе из пикирования после атаки кораблей были атакованы шестеркой ФВ-190. Совместной атакой группы прикрытия истребители противника были отбиты. Первым на врага бросился лейтенант Асин. Зайдя немецкому самолету в «хвост», Асин с короткой дистанции поразил немца. Но, разделавшись с «фоккером», Асин увидел, как другой ФВ-190 пытается атаковать штурмовика. Бросившись немцу наперерез, Асин отогнал врага от нашего «ила». Вторая пара «фоккеров» в это время сосредоточила огонь по самолету Асина. Его самолет был подбит, сам Асин получил ранение в ногу. Подоспевшие товарищи уничтожили немца. Превозмогая острую боль, Асин продолжал прикрывать «илы», но силы оставили его, и он посадил машину на воду. Самолет, пройдя небольшое расстояние на «брюхе», уперся в выступающие из воды камни. За штурмовиками тем же курсом шли наши катера, и моряки стали свидетелями этого боя. В то время, пока к нему подходил катер, Асин, оказавшись в воде, пришел в себя. Осмотревшись, он увидел, что сидит в кабине, в холодной воде, окрашенной кровью. Он оперся локтями о борта кабины, приподнялся и, волоча безжизненную ногу, покинул кабину и забрался на мотор. Асин уже не помнил, как к нему подошел катер, и два матроса прыгнули в ледяную воду и перенесли его на катер. В госпитале, куда был доставлен тяжело раненный летчик, ему пришлось ампутировать ногу выше колена. Совсем недавно, в майских боях, Иван Асин уничтожил два вражеских самолета и был награжден орденом Красного Знамени. В госпитале заместитель командира полка по политической части майор С. Соколов вручил Асину второй орден Красного Знамени.
Операция 29 мая прошла более организованно, и топмачтовый удар штурмовиков был более эффективен. Учитывая опыт 16 мая, порядок прикрытия был разработан тщательно, до мелочей. Несмотря на близость кораблей от берега (всего 5 километров), противнику не помог ни мощный огонь зенитной артиллерии с кораблей и суши, ни истребительная авиация, которая вела яростный бой с нашими истребителями прикрытия. Наши истребители самоотверженно защищали штурмовиков, и враг понес большие потери. Группа летчиков нашего полка в составе 12 человек провела 29 мая два воздушных боя с превосходящими силами противника и уничтожила 11 самолетов врага (10 ФВ-190 и 1 Me-109), не потеряв ни одного своего самолета. В этом бою отличились летчики Саша Илюхин (сбивший 2 самолета противника лично и 1 в группе), Д. Шаров и Н. Репин, К. Присяжнюк, Костя и Иван Ковалевы, сбившие по два самолета лично. Лысенко и Ханбеков сбили по одному лично, и еще одного в группе сбил Ханбеков.
Александр Илюхин прибыл в полк в апреле этого года. Высокого роста, белобрысый, симпатичный, с голубыми глазами, в прошлом он был перегонщиком самолетов. В Тегеране, при приемке американских самолетов, когда он облетывал Р-39 «Кобра», в воздухе ему встретился американский летчик, который облетывал такую же машину. На глазах у всех Саша навязал воздушный бой и красиво «надрал хвоста» американцу. Но на посадке Илюхин не проверил надежность выпуска шасси и посадил самолет на «брюхо». За это ему капитанские погоны разменяли на лейтенантские и перевели на Балтийский флот. Саша стал капитан-лейтенантом. Теперь он быстро врастал в обстановку. Опыта драться ему было не занимать. С первых дней пребывания в полку он удивлял всех красивой техникой пилотирования. Тогда в полку никто, кроме меня, не делал у земли замедленную бочку, а Илюхин ее делал классически красиво!
Илюхин, ставший ведущим Ханбекова, о своем ведомом после того боя отозвался так:
— Ведомый — это щит ведущего. Он должен все видеть. Когда я лечу с Ханбековым, то я не смотрю назад, я знаю, что он все видит. Стоит мне подать команду, как он тут как тут. О каждом замеченном самолете противника он докладывает мне. Он уверен, что я его вижу и в любую минуту приду к нему на помощь. Я же верю в него и чувствую за собой надежный щит.
В одном из боев Ханбеков был близок к победе. Я видел, что он вот-вот настигнет немца и собьет его. Но в этот момент в хвосте моего самолета оказался «фокке-вульф». Я позвал: «Хан, отбей атаку!» — и Хан моментально бросил свою жертву, прикрывая меня.
Тогда, в первом вылете, штурмовики, ведомые Петром Максютой (однофамильцем Василия Максюты), потопили один тральщик, который от прямого попадания взорвался и пошел на дно. Другой тральщик был потоплен летчиком-гвардейцем Василием Кустовским. В тот же день, во втором вылете, летчики группы Героя Советского Союза Фоменкова и майора Кузьмина потопили еще один тральщик, сторожевой катер и быстроходную десантную баржу. Результат потопления вражеских кораблей теперь фиксировался аэрофотосъемкой. Мои товарищи дрались с истребителями врага, а наша пара фиксировала результат бомбоудара.
К маю 1944 года в полку определились три пары разведчиков — это были Илюхин — Ханбеков, я с
