большую, старую, занимавшую огромными тяжелыми металлическими стойками целый зал аналоговую моделирующую машину, построенную еще на электронных лампах.
На Второй территории еще не выветрился запах шашлыка, который недавно жарил здесь сотрудник по прозвищу Пень на шашлычнице собственного изготовления, поблескивали несданные бутылки в углу, тихо урчала машина, подмигивая диодами. Анпилогов выключил верхнее освещение, врубил круглую лампу на раздвижной подвеске, укрепленную на стене, и разложил свои калечки на составленных вместе столах.
Леник скопировал всего шесть документов. Письмо Выборгского к Петруничеву, инструкцию по использованию врезного замка на желтой бумаге, набранную замысловатым псевдонациональным шрифтом, стишок на вырванном из тетради в косую линейку листке, картинку – огромный коричневый лось перебирается через весенний ручей. И – несколько листков из блокнота с толстой шершавой бумагой, исписанных крупными буквами полудетским почерком. Еще ко всему этому прилагался грубо вырванный кусок старой газеты, свернутый в несколько раз и потертый на пожелтевших сгибах.
Леник не успел скопировать все полностью – в частности, инструкцию по использованию – лишь частично, да и пейзаж с лосем: сучья и корни деревьев – ему не особенно удался – все время съезжала калька.
Все они: Фельдштейн, Демура, Ульяна, Майка Городошница и Леонид Михайлович Анпилогов стояли вокруг сдвинутых столов и молча разглядывали странный набор документов, ярко высвеченный желтым кругом настенной чертежной лампы.
И тут завыла сирена экстренной связи. Потом сухой синтезированный голос сообщил: «Авральная ситуация. Все работники КБ „Запуск“ остаются на рабочих местах до понедельника. Руководство КБ доставку горячего питания гарантирует». Все на некоторое время опешили. А Леник сразу даже как-то успокоено опустился на стул и выдохнул:
– Та-а-аккк… Остров вышел из тумана.
– Э-т-тоо… Это вы имеете в виду исправлагерь на искусственно образованном ледяном острове в районе Северных морей? – срывающимся шепотом спросил Демура.
– Да… да-ааа! Именно это я имею в виду! – завопил Леонид Михайлович, – Шарашка наша заработала, наконец. Так я и знал! Так и знал, что вся эта капель и последующий сухостой – ненадолго. Так и знал!
– Э-эээээ! Ты того! – раздался из глубин машинного зала рев Пня, – Я так не договаривался! Мне наружу надо… У меня там…
– У тебя Пень, вечно дела снаружи! – Уже совершенно начальническим собранным голосом откликнулся Анпилогов. – Ты вот в этом году новую редакцию рабочего договора подписывал? Там разве не было сказано – чего ранее в договор не включали – что в случае авральных ситуаций персонал КБ «Запуск» может оставаться на территории предприятия до надлежащего указания?
– Нет, – очень серьезно ответил Пень, выходя из своей уютный тьмы, и возникая в свете чертежной лампы всем своим плотным коренастым телом. – Там была сноска: этот пункт – добровольный. Я его не подписывал.
Все молчали, а Анпилогов удивленно, приподняв брови, разглядывал стол и разложенные на нем калечки.
Судя по всему сотрудники отдела подмахнули договор, не обратив внимания на сноску. А Уля просто не могла отказаться от этого пункта – она, заранее обученный кристалльщик, многое знала из того, о чем не догадывался даже Анпилогов.
– Ну, раз не подписывал – так иди! – раздраженно проговорил начальник Отдела имитации – и протянул руку в направлении двери.
Пень долго звякал возле своего гигантского стола, набрал чего-то полный портфель и неторопливо вышел.
Все долго стояли и чего-то ждали. Анпилогов ждал определенно чего – автоматной очереди. Но не дождался.
15
Горячее питание, кстати, неплохо организовали. Темно красный борщ был отменным, с золотистыми каплями поверх густой свекольно-капустной массы с островками фасоли, но Анпилогова тут же началось жжение в желудке и всяческие неприятные ощущения в горле. «Да-ааа, подумал он печально – ящики ящиками, всюду понаставили, кабелями обмотали, а без комбижира опять не обошлось…»
Весь аврал, от которого в соответствие с пунктом трудового договора отказался Пень, был направлен на установку персональных и напольных корпов – тех самых алюминиевых ящиков с разного вида экранами, окошками и прорезями, которые всего неделю назад отгрузили в отдел.
По заброшенной еще со второй мировой войны узкоколейке на территорию КБ подвели состав, груженый корпами и персонал предприятия – все как один от творческого инженерного состава до увечного с рождения садовника перевозил на тележках, перетаскивали на руках, волокли на пластиковых полозах по всем отделам и кладовым. Толстые тетки с инвентарных складов, по двое – по трое, обхватив ребристые холодные алюминиевые поверхности, тащили их в свои коморки с чайниками на застеленных цветастой клеенкою письменных столах и ухоженной жирной традесканкцией в горшочках, развешенных по стенам. Седовласые начальники комплексов с молодецкими шуточками везли телеги в свои кабинеты, застревая в дверях гудящих от напряжения грузовых лифтов.
После забегали по лестницам спорые наладчики в синих комбинезонах с ядовитым кристаллом снежинки на отложных воротниках, придерживая рукою на бедре многокарманные сумки с тестерами и отвертками – и к началу следующей бесконечной рабочей недели корпы стояли на столах и в нишах, покоились на установочных кронштейнах и свешивались с потолков на телескопических штырях. КБ «Запуск» было полностью корпотизировано. А Анпилогов мучался от несварения желудка.
Только в конце недели его отпустили к семье – у жены уже был готов для него овсяной отвар.
16
А после заказ навалился на Анпилогова с непреодолимой силой.
Огонь. Просто реакция окисления с выделением тепла? И все зависит от калорийности топлива? Нет. В том-то и загадка. По полулегендарным описаниям прорыва в Гражданку, когда на подступах к столице был выведен на сцену военных действий огнемет ударный типа 1-19-23, прозванный потом Плещеевским огнеметом, то, по свидетельствам очевидцев – одного этого было достаточно, чтобы дивизия главного прорыва добровольческой армии внезапно отступила, оставив на поле сражения чуть ли ни половину личного состава, что до сих пор будоражит умы стратегов исторического факультета Высшей школы артиллерии.
Правда, на факультете химфизики, где Анпилогов проходил стажировку после окончания Южного политеха, в существование полумифического огнемета мало кто верил. Но легенда жила и поступивший с самого верха заказ на поиск материалов, осуществление необходимого анализа и подготовку записки о перспективах использования принципа огнемета в имитации крайне дорогостоящих испытаний основного движка изделия КЛ14, говорили о том, что наверху верят в эту идею. Причем, поскольку после последних пока неясных событий к руководству страной вернулся ни кто иной, как опальный, всеми забытый комрад Нифонтов, то начальник отдела имитации мог предположить, что легенда тесно коснулась именно этого лица. Но Анпилогов молчал о своих наблюдениях, и решил сделать буквально все возможное, чтобы не остаться в роли низкооплачиваемого статиста в этом внезапно начавшемся шумном и красочном представлении с корпотизацией всей страны.
Ведь – и Анпилогов это понял сразу же, ознакомившись с открытой и закрытой документацией – не только стать асом, но и хоть сколь-нибудь сносным специалистом в области этой неведомой и внезапно свалившийся на него технологии он был просто не в состоянии – голова не совсем та и, к сожалению, возраст. Вот Улька закончила этот лиготехникум с «усиленным изучением ряда предметов» – пусть она и разбирается.
Итак, шесть документов.
Письмо Выборгского. Ну, здесь он предвидит открытие оксалитовой трубки, выделение одним из доступных способов элементов «Л», какую-то их очистку и обработку, и затем использование в устройствах для вычислений и управления. Причем возможности, по его предвидениям, столь высоки, что управлять можно будет как роботизированным производством так и большими массами людей – и все это на основе устройств различного назначения, устроенных, впрочем, в соответствии с одни и тем же принципом – по
