добросовестные помощники и подхалимы, готовые при всяком случае пнуть школу. А каково нашим учителям и учащимся? Приедет, скажем, наш выпускник в вуз сдавать экзамены, а там уже слышали на каких-то совещаниях о нашей школе. Его толком и не спросят, а поставят двойку и до свидания! На всю жизнь у него травма: не смог, не выдержал. А между тем неправда это! Я могу послать любого из наших выпускников в любой вуз столицы и знаю, что выдержит.
— Вас начали преследовать за критику?
— Вроде того… Вначале я просто критиковал, а потом написал письмо в газету. Ну и началось… Ухожу, чтобы не говорили о школе плохо.
— Что же не вмешался облоно?
— Э-эх! — с горечью махнул Фомин рукой. — Ничего-то они не видят, ничего не знают. Да и от кого им знать? Приезжают к нам инспектора. Сначала, как положено, зайдут к Ивлянской. Та уведет к Карпову. В школу они приходят уже нагрузившись «общественным мнением». Остается только подобрать факты под «мнение». Дал учитель серенький урок — минус. Плохо поздоровался ученик — минус. Так ведь инспектировать легко: тезисы еще до прихода в школу готовы. Да и с начальством спорить не нужно, отстаивая свое убеждение. У Карпова друзья в облисполкоме, а Ивлянская все время в президиумах… Да, Сергей Петрович, нелегко мне уходить отсюда. Многое здесь дорого для меня. Но вы молоды, энергичны — и не сдавайтесь…
Семен Васильевич уехал. Сергей много думал потом над его словами. Человек он несомненно честный не только перед людьми, но и перед своей совестью. В чем-то его не поняли, вернее, не захотели понять. Неужели он прав, отзываясь так об Ивлянской и Карпове? Бывают же люди, которые создают в своем воображении врагов и сами портят со всеми взаимоотношения, Неужели Фомин из таких? А если он прав? Как же тогда работать?
Начались трудные дни. Сергею не хватало времени. Он носился по организациям, добиваясь ускорения ремонта школы, нанимал рабочих для заготовки дров, просиживал долгие часы на разных собраниях, куда его часто приглашали. И если Федя Токмарев в письмах жаловался, что ему скучно, то Сергею некогда было и подумать, скучно ему или нет.
Больше всего беспокоила судьба школьного здания. Когда начали ремонт, оказалось, что три венца в нижнем этаже совершенно сгнили. Сергей пригласил техников и колхозных плотников. Комиссия пришла к весьма неутешительному выводу: в этом году здание еще можно спасти, а потом будет поздно.
— Что советуете? — спросил Сергей.
— Надо заменить сгнившие бревна и стойки.
— Денег нет.
— Найдут. Если нынче не заменить, к будущему году все здание перекосит.
Сергей написал докладную записку и вместе с копией акта отнес в райисполком.
На другой день его вызвал Карпов.
— Что вы там мудрите с комиссией? — недовольно спросил он.
— В строительных делах я мало разбираюсь. Вот и пришлось пригласить сведущих людей.
— Ремонтировать здание надо, — согласился председатель райисполкома, — но в нынешнем году нам эту кашу не расхлебать. Времени осталось мало, да и денег нет.
— Но до будущего года стены покоробятся.
— Простоит еще годик! Она еще нас с вами переживет. Понимаете, не планировали мы в этом году ремонт. Да и не время сейчас говорить об этом. Уборка начинается, тут и без того хлопот полон рот.
— Мне кажется, что мы обязаны произвести ремонт в нынешнем году, — продолжал настаивать Сергей. — Комиссия так считает.
— Не будьте наивны, товарищ Заякин. Что комиссии надо? Акт подписали — и дело с концом. Случись что, они скажут: «Мы предупреждали!» А если ничего не не будет — никто с них не спросит. Послушать этих техников, так в вашей школе и заниматься нельзя. Вон у меня сколько актов за эти годы накопилось! Чуть не дюжина. — Он достал из ящика стола папку и похлопал по ней.
Карпов, казалось, был настроен дружески, но Сергей не верил ему.
«Что делать? — раздумывал он. — Без решения райисполкома ничего не выйдет. Где найти поддержку? И, главное, к кому идти? В райком партии? Могут истолковать как жалобу. Стоит ли с первых дней становиться на этот путь? Фомин в таких случаях советовал обращаться к родительскому собранию? Что, если попытаться?»
Объявления о родительском собрании висели два дня. Деятельным оказался преподаватель физкультуры Константинов — единственный учитель, который проводил отпуск в селе.
По просьбе Сергея он побывал в колхозе, в МТС, поговорил со многими родителями.
В назначенный день, правда с опозданием, собралось человек сто.
— Пойдемте в класс, — пригласил Сергей.
— Зачем в класс? Мы и здесь посидим. На бревнах всем хватит места.
— Конечно, здесь, — поддержали другие.
Сергей рассказал о подготовке к учебному году, о состоянии школьного здания и об акте комиссии.
— Ну, что будем делать, товарищи? — спросил чернобородый колхозник, выбранный председателем собрания.
— Н-да, — сказал один из родителей, сидевший в стороне от других. Он снял фуражку и положил ее на бревно. — Дело, выходит, не шуточное… Ремонтировать надо. Как же иначе?
— Денег, говорят, не отпустили на это, — пояснил его сосед. — Вот в чем загвоздка.
— Просить надо.
— Нынче малость не найдем, а в следующем году сотни тысяч придется вложить. Два этажа ведь!
— Дитя не плачет, мать, известно, не разумеет!
— Нынче на школу денег не жалеют. Пусть директор едет в область. Дадут, сколько надо!
Сергей не успевал запомнить тех, кто высказывался. А как это надо было! Ведь это были друзья школы, кровно заинтересованные в ее делах.
— Просить-то просить, — проговорил председатель собрания, — а может, сами что сделаем? Время- то поджимает. Первого сентября детей на улице не посадишь.
— Ты что предлагаешь, Андрей Егорович?
— Камни для фундамента можем подготовить и подвезти? Вполне, — загнул палец председатель. — Дрова можем завезти? Можем. Это будет два. Мало ли еще дел? Вношу предложение — организовать воскресник.
— Колхоз лошадей даст!
— МТС пару машин выделит!
— Директор пусть в область едет, а это дело поручить завхозу и родительскому комитету, — подвел итог председатель. — Пиши, секретарь.
На другой день Сергей пошел к Карпову. Хотелось все же заручиться поддержкой исполкома.
В приемной председателя сидели машинистка и секретарша.
— У председателя никого нет? — спросил Сергей, направляясь в кабинет и на ходу развертывая листки протокола родительского собрания.
— Нет.
Сергей потянул на себя дверь.
Карпов ходил по кабинету. Лицо у него было злое. Увидев Сергея, он гневно крикнул:
— Я занят!
— Куда? — грубо окликнула его секретарша. — Нельзя!
— Почему? — растерянно спросил Сергей, пятясь назад. — Часы же приемные…
— Председатель занят! Пишет доклад.
— Я подожду.
Сергей сел на диван. Лицо его горело от стыда. На него прикрикнули как на мальчишку! Впрочем, сам виноват: вломился в кабинет без разрешения. «Эх ты, директор! — укорял он сам себя. — Фомин бы никогда так не поступил!.. На него не посмели бы кричать».
