В кухню вошла Лаванда.
– Я уложила сынулю, сейчас приготовлю вам бульон. Кармин, вы не принесете воды? Колонка к югу от дома.
– Конечно, – сказал Кармин, взял два здоровенных бидона и вышел.
– Пойдем-ка со мной, – позвала Лаванда Машу. Они спустились по скрипучим ступеням в подвал, пахнущий глиной и сухофруктами. Когда хозяйка включила свет, Маша увидела большой топчан с несвежими простынями, полки с банками и коробками, двустворчатый шкаф с отсутствующей дверцей.
– Я сменю постельное белье, и ты будешь спать здесь, а Кармину потом постелим в кухне, на лавке. Если хочешь, сейчас ложись.
– Вроде бы сейчас утро, – неуверенно сказала Маша.
– День, я сынулю на дневной сон уложила, а тебе, я думала, нездоровится?
– Меня подташнивает, но спать я не хочу.
– Тогда ладно. Но тебе в любом случае следует переодеться. В этих обносках просто стыдно ходить! – Лаванда распахнула единственную дверцу шкафа и принялась копаться на полках.
– Спасибо, – прошептала Маша. – Как я могу отблагодарить вас?
– Не надо ничего, это моя одежда, и она никому не пригодится. Я располнела после родов. Даже если я еще рожу дочь, к тому времени, как девочка сможет носить эту одежду, она выйдет из моды…
Несмотря на то что одежда была безнадежно мала хозяйке, Маше по размеру подошло очень немногое. В конце концов они вместе выбрали бриджи, зауженные книзу, из удивительной ткани, похожей на змеиную кожу, только серебристо-сиреневую, и серо-голубую футболку, всю в разводах, словно грозовое небо. Бриджи были немного широки, и хозяйка со вздохом отдала девочке свой любимый пояс из серебряных колечек.
– А я так надеялась, что когда-нибудь он сойдется на моей талии, – глаза Лаванды наполнились слезами. – Ничего-ничего, девочка, бери, это я не от жадности, это я свою фигуру располневшую оплакиваю.
– Я вам верну одежду, обязательно, как только смогу! – Маше очень хотелось утешить молодую маму. – А вы обязательно похудеете, когда ребенок подрастет!
А вот туфель Маше по ноге не нашлось, пришлось ей оставаться в своих домашних шлепанцах.
Потом они вместе перестелили постель, даже немножко покидались подушками, хихикали, пока до носа хозяйки не донесся запах гари.
– У вас молоко убежало?
– Океан Великий! Пожар! – Лаванда буквально взлетела по подвальной лестнице.
В кухне у очага хлопотал Кармин. Он держал за ножки тушку незнакомой птички и старательно переворачивал ее над огнем. Дым от перьев лез ему в глаза, он чихал и ругался «семицветиком».
– Что вы делаете? – поразилась Лаванда. – Зачем вы разожгли очаг? И что вы вытворяете с несчастной птичкой?!
– Я хотел вам помочь, – обиделся Кармин и положил на стол совершенно черную тушку. – Опалить перья над огнем. Столько уже держу, а она колючая, как ежик.
– Во-первых, потушите очаг, я пользуюсь плитой! – распорядилась хозяйка, в негодовании глядя на следы копоти на своей чистенькой кухне. – Это очень старый дом, и муж оставил очаг для красоты. А во- вторых, тушки палят только после того, как ощиплют! И ощипывают птицу после того, как обольют вот этим раствором.
Она сунула в руки Кармину бутылку с прозрачной жидкостью и приказала:
– Вам придется заняться птичками, пока я отмываю кухню! И под моим присмотром, никак иначе!
В это время заплакал ребенок. Видимо, дым и крики разбудили его.
– Не переживайте! – сказала Маша. – Я займусь им! Попить ему дать или что?
– Бутылочка и пеленки в сумочке на спинке кроватки, – ответила Лаванда.
Детская была самой маленькой комнаткой в доме. Кроватка, высокий узкий шкаф да откидное кресло занимали все пространство. Стоять можно было лишь на крохотном пятачке перед кроваткой.
Малыш сидел в кроватке и горько плакал, но, заметив Машу, замолчал.
– Какой ты лапочка, – нерешительно сказала Маша. – Глазки большие, реснички пушистенькие. Чего же ты хочешь? И зачем тебе пеленки, если ты уже сидишь, причем голышом.
– Лапочка, – повторил малыш и улыбнулся.
– Может, пить хочешь? – Маша пошарила за спинкой кроватки в поисках сумки. Бутылочка с водой нашлась довольно быстро. Мальчик отпил немного и свернулся клубочком, с любопытством посматривая на новую няньку.
– Что ж с тобой делать? – задумалась Маша. – У меня даже братика нет. Соски не видать. В кроватке вроде сухо. Так спи, тебе сейчас спать надо!
Малыш подумал над ее словами и внезапно заорал.
– Ох ты Господи, маленький. Помолчи, маму напугаешь, мне влетит. Ну, лапочка!
– Лапочка, – ответил он и снова заулыбался.
– Я поняла, тебе просто скучно, надо сказку рассказать. – Маша устроилась поудобнее в кресле. – Слушай: жила-была девочка Маша, хорошая, веселая, пошла она один раз ягодки собирать и заблудилась в лесу.
Малыш слушал очень внимательно, и девочка, вдохновившись, рассказывала все сказки, какие только могла вспомнить. Когда ребенок перевернулся на спинку и засопел, закрыв глаза, Маша тоже начала клевать носом и так и уснула, сидя в кресле. Когда она проснулась, малыша в кроватке не было, его счастливое гульканье доносилось с кухни. Пришлось идти туда.
В кухне было тепло, вкусно пахло лимонами и бульоном с укропом и петрушкой, в единственное окно заглядывало небольшое деревце с гроздьями белых цветов, сверкающих ярче звезд на темно-синем небе. Кармин держал на руках ребенка, Лаванда чистила лимоны.
– Привет, который час? – спросила девочка.
– Скоро спать ложиться, – засмеялась Лаванда. – Ох и умаялась с тобой нянька, Микушка!
– Лапочка, – сообщил малыш.
Маша села за стол и приняла из рук хозяйки чашку с горячим бульоном. Вообще-то она не любила бульон, но лучше залить пустой желудок им, чем терпеть голод.
– А почему вы окно закрыли? Так жарко…
– Ночью мы всегда закрываем двери и окна, на Острове Синих ручьев неспокойно, – боязливо оглянувшись, вполголоса сказала Лаванда.
– Но с нами охранник!
– Маша, помолчи, – поморщился Кармин, – здесь полно оборотней, даже если я паду смертью храбрых, защищая вас, на следующий день появятся новые.
– А что за оборотни? Что-то вроде Лилового шепота?
– Никто не знает, ягодка, – ответила Лаванда. – Лиловый шепот – просто союз насекомых и растений с природной магией иллюзии. А оборотни есть только на нашем острове, видимо, все дело в ручьях. Есть поверье: кто в ручей посмотрит, в того оборотень и перекинется. А кто они, откуда, неизвестно.
– Да тоже, наверное, магия, – проворчал Кармин, – какое-то свойство местных насекомых или водорослей в ручье.
– О них не говорят на ночь, плохая примета. – Лаванда нахмурилась и энергичнее застучала ножом по столу, разрезая лимоны. – Лучше расскажи, Маша, что ты за удивительные сказки рассказывала? Сама придумала?
– Ой, а вы услышали? Я даже не знала, что все их так хорошо помню. – Маша испугалась, что невольно себя выдала, ведь сказки этого мира совсем другие. Как теперь объяснить, откуда она их взяла? – Мне их мама с папой в детстве рассказывали.
– И где же они сейчас, ягодка? – сладким голоском поинтересовалась Лаванда, не поднимая глаз от лимонов. Маша увидела, как напряглись ее пальцы на рукоятке ножа, и поняла, что этот вопрос занимал ее все время.
Повисло неловкое молчание. Кармин, казалось, избегал Машиного взгляда, так что выкручиваться придется самой.
