все делать сами, то не добились бы ничего. Наш институт никогда не чурался помощи...
– Вот и прекрасно, – весело подхватил американец. – Осталось только уточнить условия нашего маленького бизнеса.
ГЛАВА 5
Добро пожаловать в Альджауб!
К удивлению Эверетта, они стали друзьями. Как произошло это? Как случилось, что он, суховатый и недоверчивый британец-ученый, всю жизнь чуравшийся дельцов и политиканов, сблизился с этим явным авантюристом? Трудно сказать. Но факт остается фактом, – уже к тому времени, как на горизонте замаячила мрачная башня Альджауба, он испытывал к веселому американцу самую искреннюю привязанность. Даже то обстоятельство, что с первого же дня Блер встал между ним и Мэй, не помешало развитию их дружбы.
– Вы сухарь, сэр, – в присутствии девушки не раз выговаривал ему американец. – Да, да, самый черствый сухарь во всем Соединенном Королевстве. Запереть такое очаровательное создание в обществе этих мерзких насекомых! Б-р-р...
– Но я не имею на Мэй ровно никаких прав, – с улыбкой оправдывался Эверетт. – Мисс Сногсби по собственной инициативе стала Повелительницей шистоцерки. Высокий титул, видимо, подогревает ее тщеславие.
– Ах, Джордж, Джордж, – не унимался Блер. – Еще издеваетесь над своей жертвой. Это чудовищно!
Что там ни говори, этот янки был приятным собеседником. И совсем не выглядел обычным бизнесменом. К тому же, когда речь заходила об энтомологии, он буквально загорался.
– Я одержим ею, – однажды признался Блер. – А знаете, с чего это началось?
И он с самым серьезным видом поведал историю, обошедшую учебники энтомологии всего земного шара. Поучительную историю профессора Трувело из Мэдфорда, выписавшего в Америку десяток кладок яиц зловредных гусениц.
8 мая 1869 года, подготавливая опыт по скрещиванию непарного шелкопряда с шелкопрядом тутовым, незадачливый ученый потерял несколько гусениц. Их вынесло ветром в открытое окно. И вот двадцать лет спустя страшное бедствие обрушилось на Мэдфорд. Крупные мохнатые гусеницы с красными и синими бородавками на теле заполонили окрестности. Лесистые холмы, окружавшие город, обнажались, как при осеннем листопаде. Потоки гусениц растекались по садам, они проникали даже в дома. Их давили, жгли, поливали кипятком, но ничто не могло остановить нашествие. На следующий год оно распространилось на соседние районы. И так пошло! Плодовые сады постепенно погибали, леса на протяжении десятков километров превращались в сухостой. Тысячи садоводов были разорены дотла. Незначительная оплошность профессора Трувело обошлась Штатам в сотни миллионов долларов!
Эверетт и Мэй украдкой обменялись улыбками.
– Он увлекается, как дитя, – шепнула девушка. – Это ребенок.
– Большой ребенок, – согласно кивнул головою Эверетт.
Если б он знал тогда, какие мысли владеют этим «большим ребенком»! Если б только предполагал...
Но в то время даже самых смутных подозрений у него не возникало. Блер выглядел этаким добродушным янки, рубахой-парнем. А быть может, он и в самом деле в какой-то степени был таким?
Во всяком случае, организатором являлся он блестящим. Через какую-нибудь неделю после первого их знакомства все трое были уже на месте, в самом центре гаммады – жаркой каменистой пустыни, на территории одной из ближневосточных стран.
Солнце уже клонилось к горизонту, когда черный «бьюик» Блера остановился перед высокими стальными воротами. Вправо и влево уходили ряды колючей проволоки, подвешенной на массивных железобетонных опорах.
– Как в концлагере, – невесело пошутил Эверетт. Неосознанная тревога закрадывалась в сердце.
– Элементарные меры предосторожности, – пояснил американец. – Наша электростанция работает на ядерном горючем.
Мэй округлила глаза:
– Да вы просто чародей, мистер Блер из Штатов. Атомная электростанция в пустыне! Признайтесь: за этой оградой вы прячете чудеса в духе сказок Шахеразады.
– Все может быть, мисс, – улыбнулся Блер.
– Хелло, Бен! – появляясь из проходной будки, приветствовал его лысый толстяк с седою курчавой бородой.
– Хелло, Билли! – весело отозвался Блер и обернулся к спутникам. – Прошу любить, и жаловать – местный апостол Петр.
– Хелло, леди и джентльмены! – зычно провозгласил Апостол, сверкая загорелой лысиной. – Добро пожаловать в Альджауб.
Ворота бесшумно распахнулись.
– Грандиозно! – радостно рассмеялась Мэй. – У вас даже свой апостол Петр в шортах и безрукавке.
– И с защитными очками, – в тон ей отозвался Блер. – Надо учесть, что у нас не столь мягкий климат, как в раю.
– Альджауб – Селение мертвых, – перевел Эверетт. – Оригинальное название.
– Присмотритесь-ка к этой башне, – Блер указал на замеченное ими еще издали странное цилиндрическое сооружение. – Узнаете?
– Башня безмолвия! – воскликнул пораженный Эверетт. – Кладбище древних парсов...
– Вот именно. Ей мы и обязаны миленьким названием нашего городка. Впрочем, если мисс Мэй сочтет это слишком мрачным...
– Нет, нет, – возразила девушка. – Я кажется вхожу во вкус. Все это так романтично...
«Так романтично», – вздохнул Эверетт. Ему вдруг стало грустно.
Древняя башня, сложенная из крупных грубоотесанных каменных плит, осталась позади.
– Я заметила ее давно, – задумчиво произнесла девушка. – Заметила давно и все гадала: что бы могло это быть?
Блер промолчал.
Через несколько минут «бьюик» затормозил возле небольшого уютного коттеджа, под ослепительно белой крышей. Смуглая пожилая женщина выбежала к автомобилю.
– Как нравится вам эта хижина, мисс Мэй? – спросил Блер, небрежным кивком ответив на приветствие служанки. – Со временем вы займете дворец, достойный Повелительницы шистоцерки.
– Чудеснейший домик. И не надо мне никаких дворцов, мистер Чародей. А то я и впрямь воображу себя Шахразадой...
Шофер, рослый темноглазый туземец, по знаку Блера вынес чемоданы девушки.
– Может, пройдем пока пешком, – предложил Эверетту американец. – Ваша обитель рядом, через два дома.
Они вышли – на узенький, окаймленный пальмами тротуар. Рядом, в бетонированной канавке, журчала вода. По обе стороны дороги виднелись стандартные коттеджи под разноцветными крышами.
– Мы их только так и узнаем, по цвету крыш, – заметил Блер. – Вон ваша – темно-синяя. Спокойствие и солидность. Угадал я ваш вкус, Джордж?
Но Эверетт думал о другом:
– Нигде ни души. За исключением Апостола. Это действительно мертвое селение.
Блер пожал плечами:
– Просто оно населено увлеченными работою людьми. Занятыми и не очень любопытными.
– Но дети...
